По случаю удачно проданного «Запорожца» мой давний товарищ Валерий Степанович Ефремов решил устроить гранд-банкет. В числе почетного и единственного гостя был приглашен я. Ну а поскольку Валерка жил один, то и обмывать его сделку нам предстояло вдвоем. Еще с порога, не раздеваясь, я критическим оком оглядел стол. Я не гурман и привык довольствоваться тем немногим, что ниспошлет Бог, но такого вопиющего убожества ни видал давно. Если не считать немереного количества спиртного — стол был пуст. Капуста, селедка да картошка в мундире составляли все меню. В общем, при всем своем желании обожраться тут было невозможно.
— Ты никак на все вырученные от продажи деньги накрыл стол? — скидывая куртку, кисло заметил я.
— Нет, немного осталось, — скромно ответил он. — А что тебе не нравится? Картошечка в мундире. Капустку тоже купил, а селедка самая дорогая и жирная. Водку я взял фирменную и, оцени, в большом количестве.
— Вот и пей ее сам, алкаш-неудачник, совсем сдурел. Чем прикажешь ее закусывать? Рукавом или твоим старым носком?
— Не понимаю, что тебя не устраивает? Селедочка отличного засола. Но если уж ты такой привередливый, могу тебе поджарить пару яиц.
— Будь любезен, только выбери покрупнее.
— Как скажешь, — обидчиво ответил хозяин, пропуская меня в комнату. — Располагайся. Можешь включить телик.
Включать я ничего не стал. Просто сидел на диване, с интересом разглядывая его холостяцкую квартиру, в которой не был года три. С тех давних пор, как его преподобная выбрала себе другого, более удачливого спутника жизни, в его хоромах мало что изменилось. Разве что появился новый телевизор да рыжий кот Матвей поменял свой окрас. Наверное, и назывался он теперь по-другому.
— Как дела-то? — внося шипящую сковороду, задал он беспредметный вопрос.
— Как сажа бела, — подсаживаясь к столу, ответил я. — А чего ты решил своего мустанга продать?
— А на кой он нужен? Во-первых, мне с моим несуразно длинным ростом и авторитетной лысиной стыдно в него садиться, а во-вторых, я намедни всю рожу ему раздолбал. Там один ремонт на три штуки потянет. А это почти пять моих зарплат.
— А кто ж тебе не велит зарабатывать больше? Плюнул бы на свой театр… Что, свет клином на нем сошелся?
— Не сошелся, — уныло кивнув яйцеобразной головой, согласился Ефремов. — Да только кто меня куда возьмет? Я ведь, кроме кукол, в руках ничего не держал. А ты думаешь, из-за чего Вика от меня ушла? Вот то-то… Бабе что нужно? Сам знаешь… А я ни ловчить, ни крутиться не могу. Ладно, забудем, хватит ныть, не для того собрались. Наливай, Константин Иванович, живы будем — не помрем!
— Не помрем, — согласился я, опрокидывая рюмку. — А только с таким пессимистическим настроением можно и голову в петлю сунуть.
— Уже подумывал, — хрумкая капустой, криво усмехнулся Валерка. — Спасибо соседке, отговорила. Тоже одна живет.
— Вот и прекрасно. Хорошая у тебя соседка. Взял бы да и женился на ней.
— Это ты здорово придумал! — расхохотался кукловод. — Ей самое время замуж выходить. Семьдесят годков стукнуло. Едва ползает. Давненько ее не видел. Куда, старая, запропастилась? Надо ее проведать, водочки отнести. Она как пирожки или блинчики жарит — всегда мне заносит. Ты посиди, а я мигом.
Озадаченный и с гостинцем в руках, он вернулся назад минут через пять.
— Дверь почему-то не открывает, — удивленно сообщил он. — Не случилось ли чего?
— Ну и что с того, что дверь не открывает? — наполняя рюмки, благодушно спросил я. — Погулять бабулька вышла, только и всего.
— Куда там погулять! Она еще летом перестала на улицу выходить.
— А кто же ей за продуктами ходит?
— Надька, сестра патронажная.
— Тогда тем более не вижу оснований для твоего щенячьего скулежа. Если бы бабулька приказала долго жить, то сестричка давно бы об этом сообщила. Наверняка у нее есть дубликат ключей.
— Не знаю, но возможно. Только мне одно не нравится. Доносится из ее квартиры едва слышный сладковатый душок. Неприятный он, неэстетичный какой-то.
— М-да, душок — явление действительно неприятное. Может быть, у нее прокис суп или еще какой продукт.
— Костя, нынче у пенсионеров супы не прокисают, правительство не позволяет.
— Пожалуй, ты прав. Скажи, а что-нибудь ценное у нее в квартире есть?
— По сравнению с ней я Ротшильд.
— Значит, если она и померла, то, считай, своей смертью. Вызывай участкового. У меня такое впечатление, что наша пирушка скоро окончится.
В ожидании участкового мы успели докушать глазунью и опорожнить бутылку, так что к его приходу вид у нас был геройский и самый решительный. С большим энтузиазмом мы откликнулись на его просьбу о содействии. Вооружившись топором и мощной отверткой, мы поднялись на третий этаж и здесь при помощи своих немудрящих инструментов вскрыли подозрительную квартиру. Смрад, ударивший в нос, заставил нас отшатнуться. Теперь я мог подтвердить, что подозрения кукловода не были напрасными.
— В квартиру не заходить! — начальственным тоном приказал коротышка капитан.
— Да ты нас туда и за бутылку не загонишь, — зажимая нос, заверил его Валерка. — Что теперь делать, куда звонить?
— Куда, куда, в морг звонить, — важно вынес свое решение участковый.
