ГЛАВА I
Проект инженера Тома Хиггинса
24 апреля 1947 года мистер Джон Хаггард, король свиных туш, сидел в своем кабинете на сто сорок шестом этаже небоскреба на 45-й улице, в 11 часов дня, как ежедневно в этот час.
24 апреля 1947 года, в 11 часов дня, на дюралюминиевой стене вспыхнула лампа, и голос из рупора сказал:
— Военный инженер Том Хиггинс.
Лицо свиного короля, подобное маске, не изменилось. Он нажал кнопку и ответил в трубку:
— Поднимите.
В 11 часов 2 минуты Том Хиггинс вошел в кабинет.
— Я приступлю прямо к делу.
Свиной король слушал.
— Главный штаб отверг мое предложение. Он находит, что 25 миллиардов долларов — слишком большая сумма. Я предлагаю акционерное общество. Цель, — постройка плотины для изменения направления Гольфштрема. Климат Северной Америки резко изменится в сторону потепления. Расходы окупятся, самое большое, в 34 года. Европа, конечно, погибнет.
— Плевать.
Свиной король был прав: Европа уже десять лет ничего не покупала. Она представляла собою союз социалистических государств. Все нужное производилось внутри страны. Коммунизм, подобно гангрене, раз'едал Азию и Африку.
— План постройки?
Инженер вынул из портфеля широкую алюминиевую пластинку. Чертеж был гениален и прост, так что легко был понятен и не-специалисту. Ширина основания плотины по дну океана — 1 километр. — Кверху суживается. Поднимается над уровнем моря на 25 метров. Ширина верха — 100 метров. По верху — дорога, аллея для прогулок. Инженер вынул вторую пластинку. Это была карта Гольфштрема после постройки плотины. Мощный поток уклонялся к западу. Все было понятно без слов.
— Ол-райт! — сказал свиной король, и маска его дрогнула одобрительно. Инженер самодовольно улыбнулся и бережно спрятал пластинки.
Джон Хаггард подписал и протянул ему чек: один миллиард долларов.
Инженер отрицательно качнул головой.
— Успеете. Капитал соберем на учредительном собрании акционеров. Я сейчас отправлюсь к мистеру Картеру.
Картер — спиртной король. В 1932 году, наконец, увенчалась успехом славная кампания общественного мнения Соединенных Штатов Америки в пользу отмены запрещения продажи спиртных напитков. С тех пор развился и окреп могущественный концерн Картера по производству спиртных напитков. Европа не покупает спирта. Картер будет крупным акционером общества постройки плотины.
— Ол-райт! — еще раз одобрительно произнес свиной король.
24 апреля 1947 года в 11 часов 20 минут Том Хиггинс вышел из кабинета свиного короля.
Мистер Картер на собрании акционеров произнес речь:
— 25 миллиардов долларов стоит вынуть из оборота трестов. Деньги скоро вернутся. Богатство страны увеличится во много раз. Европа покроется вечным льдом. Нам не придется бояться пропаганды Третьего Интернационала. Мистер Хаггард тысячу раз прав. Я тоже подписываюсь на один миллиард долларов.
Почтенное собрание одобрительно замычало.
В течение учредительного заседания подписка на 25 миллиардов была покрыта с избытком.
Через неделю все формальности по утверждению устава и регистрации нового акционерного общества были выполнены. На одном из нижних этажей дюралюминиевого небоскреба Хаггарда по ночам светилась радиевым светом вывеска: АКЦИОНЕРНОЕ ОБЩЕСТВО «ГОЛЬФШТРЕМ».
Постройка плотины в Атлантическом океана
В оперативных залах правления за длинными столами сидели изящные юноши-клерки и очаровательные машинистки, похожие на прелестные игрушки из севрского фарфора. Стены вспыхивали лампами радио-телефона. Инженер Хиггинс, председатель правления, до глубокой ночи сидел в своем кабинете со слуховой трубкой на каждом ухе, не снимая рук с клавиатуры кнопок. Дежурные секретари, сменявшиеся каждые три часа, через определенные промежутки времени вкладывали ему в рот питательные лепешки.
Каждая газета отвела особую полосу информации относительно общества «Гольфштрем».
Цены на строительные материалы разом поднялись на 200 %. Но общество «Гольфштрем» быстро уничтожило панику, приобретя огромную гранитную гору на западе и устроив там грандиозные каменоломни. Были открыты неслыханных размеров цементные заводы. В одном из восточных штатов был устроен склад строительных материалов, равный площади города Вашингтона. Отрылась железная дорога от склада к одному из океанских портов.
Мери Портен с благоговением смотрела в лицо Хиггинса. Это было в теплый майский вечер. Она дежурила в конторе правления. Только-что прошел благоуханный весенний дождь. Окна были раскрыты настежь, и в четырнадцатый этаж приглушенно доносился уличный гул Нью-Йорка.
Мери Портен — машинистка. Она похожа на севрскую статуэтку, и ей восемнадцать лет.
Мери с благоговением смотрела на Хиггинса. Он казался ей гораздо больше, чем человеком. Она сама не заметила, как прошептала:
— Ах, как я вас люблю…
В душе и лице Хиггинса дрогнуло что-то давно забытое и прекрасное. Лампочка радио-телефона зажглась. Глухой голос из рупора сказал:
— Подвижной состав для железнодорожной линии готов. Завтра будет доставлен. Наши цены…
Мери Портен долго сидела одна у потемневшего окна. Дальние зарницы освещали небо. Плыли разорванные облака. Внизу тянулись ленты фонарей и похрюкивали сирены.
