Годы в броне
Авторы: Давид Абрамович Драгунский
Жанры: Биографии и мемуары, О войне, Военная история
Цикл: Военные мемуары
Формат: Полный
Всего в книге 145 страниц. Год издания книги - 1983.
Дважды Герой Советского Союза генерал-полковник танковых войск Д. А. Драгунский в годы Великой Отечественной войны командовал сначала отдельным танковым батальоном, а затем — танковой бригадой. В своих воспоминаниях он показывает мужество и высокое боевое мастерство советских танкистов. Правдиво нарисованы образы видных военачальников Советской Армии, командиров частей и подразделений, политработников и рядовых воинов.
Читать онлайн Годы в броне
Дипломы получите после войны
Прощай, академия!
Война застала меня в крепости Осовец, на одной на дальних точек нашей западной границы. В этом гарнизоне размещались части 2-й белорусской дивизии, в которой мы — слушатели старшего курса Военной академии имени М. В. Фрунзе проходили сборы и стажировку. Мне повезло: я вновь оказался в родном полку, в котором начинал свою службу красноармейцем. Тогда он располагался в живописных лесах неподалеку от Минска.
С тех пор прошло восемь лет. Из новобранца и рядового 2-й роты 4-го стрелкового полка я превратился в командира и слушателя академии.
Попав из Москвы в приграничную зону, я и мои товарищи острее почувствовали приближение надвигающейся грозы. Наша казарма стояла почти у самой границы, по другую сторону которой (мы уже знали это) притаились фашистские войска.
В те дни в районе Белостока и Гродно стояла ясная, солнечная, теплая погода. Лето вступало в свои права, и полевые занятия на наших курсах шли по утвержденным графикам. В субботу, 21 июня 1941 года, нашу группу занесло в лесные дебри: отрабатывалась тема «Действия войск в лесисто-болотистой местности». По плану мы должны были заночевать в осовецких лесах. Однако для нас не осталась тайной странная озабоченность начальника курса генерала Якуба Джанбировича Чанышева и его заместителя по политической части Александра Петровича Чепурных. Посовещавшись между собой, они вдруг отменили занятие. Мы возвратились в свою крепость.
В гарнизоне в предвыходной день все шло как обычно. Широко распахнул перед нами свои двери Дом Красной Армии. В большом зале крутили кинокартину. В боковом крыле — в столовой и у буфета — толпились любители пива.
Последняя предвоенная ночь ничем не отличалась от предыдущих, хотя все, кто находился в Осовце, давно чувствовали приближение войны.
Странно все же устроен человек. Готовишься месяцами к какому-то неизбежному событию, но вот оно наступает, и кажется, что все произошло внезапно.
Так случилось и со мной, когда вблизи нашей казармы разорвались тяжелые снаряды, а над городком появились немецкие самолеты.
Из шокового состояния меня вывела непрекращающаяся стрельба зениток. Вражеский снаряд разворотил угол казармы. Одеваясь на ходу, мы выскочили на улицу, где уже раздавались команды командиров. Войска оставляли гарнизон и уходили занимать оборону на подготовленных позициях.
Выбравшись из горящей крепости, слушатели несколько часов ожидали решения командования. Во второй половине дня нам объявили, что мы должны вернуться в Москву, в свою академию. Колонна машин со слушателями оставила горящий Белосток.
Дороги на Слоним и Барановичи забиты нескончаемым потоком беженцев. Это были в основном женщины и дети, старики и больные. На тележках, велосипедах и пешком двигались они на восток.
Фашистские стервятники не щадили эту беззащитную массу людей, с бреющего полета они в упор расстреливали женщин и детей. Плач, стоны, проклятия фашистским извергам слышались на дорогах. Огромные столбы пыли заволакивали небо. Нещадно палило солнце. Нечем было дышать. Не было воды, чтобы утолить жажду. Обессилевшие люди падали на обочины дорог. Многие больше так и не поднимались…
Миновав Барановичи, Минск, Смоленск, мы через несколько дней добрались до Москвы.
Наша академия жила войной, и только войной. Родная Фрунзевка напоминала бурлящий поток. В классах и аудиториях, в читальных залах и коридорах шумно и гневно обсуждались тревожные сводки Совинформбюро.
В просторном вестибюле во всю стену висела карта Советского Союза. Синие флажки на ней передвигались все дальше на восток. Видя это, трудно было заставить себя спокойно заниматься в академии.
«Немедленно уйти на фронт!» Эта мысль сверлила мозг, не давала покоя.
Могли ли мы, питомцы академии, выращенные и воспитанные нашей партией и комсомолом, в эти тяжелые для Родины минуты оставаться в стороне?! Заявления а рапорты подавались на имя начальников курсов и факультетов. Просьбы сыпались к наркому обороны. Мой рапорт мне вернули с резолюцией: «И до вас дойдет очередь. Вы проявляете недисциплинированность и невыдержанность. Начальник академии генерал-лейтенант Веревкин-Рахальский».
С этим отказом я носился по коридорам академии, возмущался, грозил написать жалобу.
И я был не одинок. Такие же резолюции получили многие слушатели. А наш старший преподаватель полковник Павел Степанович Мерзляков за проявленное всей группой во главе с ним самим «фронтовое настроение» наработал строгое внушение.
И все же наш выпускной курс постепенно таял. Одних направляли сразу в действующую армию, а других посылали в тыл формировать новые подразделения и части. Посчастливилось пехотинцам, кавалеристам, артиллеристам, саперам и связистам. Нам, танкистам, не везло. Спрос на нас был невелик: не хватало танков.
Занятия чередовались с дежурствами на крыше десятиэтажного дома. Пришел и мой черед в первый раз встать на вахту. Ночь была на редкость темная и безмолвная, совсем не похожая на предвоенные московские ночи. Город-великан погасил свои огни и сурово притаился внизу. Одиночные звезды сверкали в безоблачном небе. Между ними шарили прожекторы.
