Гневное небо Испании

Александр Иванович Гусев

— В Барселоне мы долго не задержимся, — сказал наш переводчик Федя. — До Валенсии поедем вместе. Столица Каталонии Барселона — второй город Испании по населению и крупнейший портовый центр — произвела на меня не меньшее впечатление, чем Париж. Мы проехали по великолепной набережной с пальмовыми бульварами. Роскошные белые виллы проглядывались сквозь густую зелень. В конце набережной любовались прекрасной колонной, воздвигнутой в честь первооткрывателя Америки — Колумба. Город многолюден, музыкален. В открытых кафе и ресторанах сидели миловидные девушки с парнями и уже немолодые мужчины и женщины. Слышались стоны саксофонов. Танцевали молодые нары. А за столами звенели бокалы.

Обращало на себя внимание то, что за ресторанными столами веселилось много вооруженных людей — офицеров, рядовых пехотинцев, моряков, танкистов. Глядя на них, как-то не верилось, что неподалеку от Барселоны идут кровопролитные бои.

Но это — впечатление первых минут. Здесь же, на набережной, мы увидели разрушенные дома, кое-как засыпанные воронки от бомб и снарядов. Здания с пустыми проемами вместо окон, щербатые стены.

— Налетала авиация? — спросил я Федю.

— Да. Кроме того, в мае 1937 года анархисты и троцкисты устроили путч. Надеялись, что удастся захватить власть. Их крепко поколотили.

— Кто?

— Рабочие Барселоны. Им помогла армия.

Миновав центр города, въезжаем в рабочие кварталы. Рядом с ними — корпуса заводов и фабрик, больших судоверфей. Здесь трудятся сталелитейщики, автомобилестроители, рабочие электротехнического предприятия. Глядя на руины, пепелища в этих кварталах, яснее понимаешь, что такое воздушная бомбардировка. Многие дома разрушены до основания. Некоторые обрушились наполовину. Во дворах — разбитая, полуобгоревшая мебель, детские кроватки. В одном из домов сквозь окно без стекол я приметил забинтованные головы старушки и мальчика. Раненные бомбовыми осколками люди встречались нам часто.

Фашистская авиация «трудилась» разборчиво: фешенебельные кварталы не трогала, а бомбила кварталы рабочих, бедняков.

С тяжелым чувством проезжали по улицам рабочих районов Барселоны. Мы были молоды, почти не помнили или очень смутно представляли себе гражданскую войну, интервенцию в России, голод, разруху в центре и на окраинах. Теперь же страшный лик войны предстал перед нами воочию. И все же в те минуты мы не предполагали, что через несколько часов увидим еще более жуткое зрелище.

У мотостроительного завода остановились. К нам подошел пожилой, седеющий испанец. Обратился к нам вежливо, говорил темпераментно. Отличительная черта всех испанцев, как я убедился, — темпераментность. Наш собеседник оказался рабочим-мотостроителем. Он рассказал, что вся трудовая Барселона кипела гневом к тем, кто с воздуха терзал ее живое тело бомбами, поливал свинцом. — Здесь, где мы сейчас стоим, — сказал рабочий, — мы воздвигали баррикады.

Ветер развевал на них красные и красно-черные флаги. Красный флаг напоминал, что этот участок обороняют коммунисты и социалисты. Красно-черный флаг — сектор анархистов. Патриоты-барселонцы, преисполненные мужества, сделали своим девизом лозунг коммунистов: «Но пасаран!» («Они не пройдут!»). Проявив героизм, барселонцы подавили путч.

Фашистская авиация и путчисты нанесли немало глубоких ран пролетарским кварталам.

В гнетущем молчании минуем пригороды Барселоны и выезжаем на шоссе, ведущее в Валенсию. Дорога петляет в горах. Слева, точно синий с блестками занавес, поднимается к горизонту море; справа темнеют поросшие лесом склоны гор. Машина то выскакивает на побережье, то ныряет в ущелья.

Яркое небо, жаркое солнце, свежий прохладный воздух гор…

Странные, необъяснимые чувства владели мной, да и не только мной. Развалины, кровь и смерть, а рядом — сияющее море, нежный, простой пейзаж.

Всматриваюсь в лица мужчин, женщин, подростков, детей, идущих по раскаленному шоссе. У многих задумчивый, мечтающий вид. Приметил, как один парень подхватил на руки маленькую, седую старушку. Он нес ее, покраснев от напряжения. Видимо, это была его очень уставшая мать.

Поворот за поворотом… Море то слева, то справа, горный пейзаж и аромат леса…

И Таррагона… Чадящие остовы полусгоревших перевернутых машин, дымящиеся развалины домов, развороченные мостовые, запах тола, пятна свежей крови на белых, ярко освещенных солнцем стенах. Люди разгребают землю, пепел. То ли они откапывают заживо погребенных, то ли стараются спасти уцелевший скарб.

Женщины в черных платках, длинных черных платьях. Обычная одежда тех, у кого мужья, отцы зарабатывают гроши.

— Только что кончился налет фашистской авиации, — пояснил переводчик.

На одной из узких улочек прямо на дороге женщина в сером от пыли платье. Она то ласкала нечто бесформенное, окровавленное, то, подняв лицо к небесам, воздевала кулаки и кричала монотонно, дико, остервенело. Мы не сразу поняли, что перед ней обезображенный труп ребенка.