Ночь легла на город, придавив своим черным телом огни и звуки. Она обострила обоняние и слух, заставила включиться на полную мощность сумеречное зрение, которое, выхватывая из темноты неясные очертания, превращало их в отчетливые контуры. Опытному разведчику каждый изгиб ночных абрисов рассказывал об их хозяевах почти все. Вот прошел запоздалый прохожий, его тень немного качнулась, а легкое колебание воздуха донесло запах спиртного. Пробежала дворняга, линию шеи которой не искажало геометрически правильное кольцо ошейника, а значит, ее домом была пыльная улица. Между помятых мусорных баков прошуршали легкие, цокающие шажки крысы. Несколько секунд безветренной тишины, и снова звук. Выше порога обычного восприятия, но отчетливо различимый внутренним ухом. Это отправилась на охоту летучая мышь. Из погасших незакрытых окон струятся посапывание и храп. Где-то еще не спят, предаваясь утехам. Оттуда доносятся сладкие стоны. Неторопливая беседа звучит из светящегося окна одного из домов, как монотонный рокот. Вдалеке шуршат шины, ровным баритоном напевает мотор… Город засыпает, остывая от горячки прошедшего дня.
Разведчик шагнул к нагревшейся за день стене высотного дома, и его костюм принял оттенок черно-серой в темноте штукатурки. Воина интересовало подвальное помещение высотки. Туда, по агентурным данным, должны были переместить Проектор, чтобы в течение последующих двух недель работать над пополнением библиотеки новыми данными. Проектор никогда не оставался подолгу в одном месте, и разведчики никак не могли отследить географию его перемещений. Заполучить агентуру в стане врага не удавалось почти три десятилетия, с тех самых пор, когда противник с боем захватил библиотеку и Проектор, лишив тем самым законных хозяев возможности пользоваться своими достижениями. Время шло, враги совершенствовали скрытые в библиотеке технологии, а настоящие хозяева все больше от них отставали, тщетно пытаясь вернуть украденное богатство и затрачивая на это почти все свои силы. Созданная за прошедшее время служба разведки совершенствовалась, но ни библиотеку, ни Проектор вернуть ей до сих пор так и не удалось.
Наконец у разведчиков появился реальный шанс. Информатор предупредил о перемещении прибора и дополнительно пообещал раздобыть карту, на которой было указано место расположения тайного хранилища потерянной библиотеки.
— Атлант, я Ацтек два, вышел на позицию, — едва слышно шепнул разведчик, и миниатюрный динамик в его ухе ответил:
— Остальные уже на месте, действуй по первому варианту: бери только карту и растворяйся. В бой с противником не вступать!
— Понял, — так же тихо шепнул разведчик и замер в ожидании.
Ждать пришлось недолго. Через две минуты после окончания радиопереклички к зданию подрулила машина с выключенными фарами, и из нее неторопливо вышел молодой парень. Разведчик в очередной раз удивился, насколько хорошо враги ориентируются в полной темноте. Парень подошел к нему так уверенно, словно на разведчике не было никакого маскирующего костюма, а на небе сияло солнце. Агент протянул конверт и тихо сказал:
— Удивлены? На фоне стены, да еще в такую ясную ночь, не заметить вас может только слепой… Уходите, сейчас сюда приедет группа оцепления.
По голосу информатора можно было понять, что он улыбается. Разведчик отдал ему конверт с деньгами и бесшумно скользнул в невысокие кусты. На ехидное замечание подручного он не обижался. Парень говорил чистую правду. Ночь была не такой уж ясной, но суть заключалась в другом. Каким бы немыслимым тренировкам ни подвергали свои органы чувств разведчики, им никогда не удавалось достичь того уровня остроты восприятия, что был у противника. Потому что враг использовал не обычные человеческие обоняние, осязание, слух и зрение, а самое настоящее звериное чутье. Без преувеличения. Противник был очень силен и опасен…
Воин миновал три линии затаившихся в траве соратников и продолжил свой путь, почти паническое бегство. Чувство, что по пятам неслышно идет стая хищников, не оставляло его ни на секунду. Он уже выбрался из опасной зоны, но до освещенной трассы ему оставалось еще метров сто. Разведчик сделал последний рывок и, уже у кромки тротуара, почти столкнулся с внезапно возникшим на пути мужчиной.
— Красть нехорошо, — назидательно сказал незнакомец и оскалил крупные острые и желтоватые в свете уличного фонаря зубы в презрительной улыбке.
Разведчик опустил взгляд на подбородок незнакомца, всеми силами стараясь не смотреть ему в глаза. Противник сделал обманное движение вправо, однако разведчик не поддался на уловку и нанес ему сильный удар ногой в живот. Враг увернулся, но разведчик не потерял равновесия, а наоборот, оставаясь в позе крупной черной цапли, чуть развернулся и атаковал его той же ногой снова. На этот раз не ожидавший продолжения атаки противник получил причитающийся звон в ушах и на секунду замешкался. Разведчик нанес ему серию тяжелых ударов открытой ладонью по корпусу и в лицо. Враг упал на четвереньки, а разведчик, вместо того чтобы добить его несколькими пинками, отскочил в сторону и вынул из-за пояса длинный кривой кинжал. Противник снова оскалился и внезапно прыгнул из, казалось бы, неудобного положения, как волк, целясь зубами разведчику в горло. Воин выставил перед собой кинжал и одновременно отскочил далеко назад, «проваливая» этим приемом врага в пространство перед собой. Противник уже в полете понял, что не сможет дотянуться до разведчика, и выгнулся так, чтобы не врезаться лицом в подставленное воином колено. Уловка не помогла, потому что, изворачиваясь, он на мгновение показал открытое горло и разведчик не замедлил полоснуть по нему острой сталью. Враг упал на асфальт и захрипел, разбрызгивая вокруг себя крупные капли темной крови. Теперь воин уже не боялся смотреть ему в глаза. Он присел рядом с корчащимся в конвульсиях противником и вытер кинжал о его куртку. Умирающий поднял на разведчика звериный взгляд и из последних сил попытался впиться зубами в его руку. Из попытки ничего не вышло. Клацнули зубы, поймав лишь воздух, а лужа темной крови растеклась почти до проезжей части. Враг закрыл желтые волчьи глаза и медленно прижался холодеющей щекой к залитому кровью асфальту.
