Шатер Александра. Он один.
О,Боги! Дайте силы мне
и проведите сквозь тьму
мерцаний, свет определив,
хотя бы полосой тумана.
Решите Свету быть или не быть.
Мы в хаосе безбрежном пребываем
уж много лет, владея, не владеем,
имеем власть, иль призраки ее
нам только снятся в чудном
поднебесье. А власть как и любовь-
оправданы всегда. Здесь нет запрета
преступлений.
И если завтра персы победят,
то новой Македония не встанет,
Павсания победа нас страшит
не потому, что в этот миг мы с персом.
Эллины, погибая, в мифах оживают.
Их кровь собой окрасила века
в преданиях Богов, даруя им бессмертье.
Меня, Павсания и Демарата,
(хотя я — царь, а Демарат-предатель,
бежавший к персам царь-изгнаннник
Спарты, Павсаний, избранный стратег,)
Деметра в битвах охраняет.
Без правой веры-жизнь земная скорбь,
но геоманты будто предсказали победу
славному оружию эллинов.
Что делать, если победят мои собратия
по крови от предков? Как быть тогда
гостеприимцу афинян? Здесь нужно
как-то оправдаться!
(Луч света падает на медное зеркало в шатре).
Дух Пердикки в медном зеркале.
Пердикка.
Тебе внимательно внимая
как славному потомку моему
скажу теперь: "Сомнений червь
плод ядом отравляет и заставляет чувства усыхать. Когда Гаван и Ареоп как братья старшие послушались меня, то мы за пазухой луч солнечного света с собою унесли как плату македонского царя.
Не понял он, что это означает конец их царственному дому. И воцарение меня! Отсюда кровь в тебе эллинов!
Не тьма, но хитрость злых теней волниста и легка, как русый цвет волос, как два клинка пылающих с неострыми концами.
Ты отомстишь за фермопильского героя, чей череп оскверненный острыми гвоздями прибит был к тамошней скале Мардонием-персидским полководцем.
Прощай. Решимость обретет познанье правды, сотканой сомненьем.
Обороняясь, достигай высот, где нет любви, а есть любовь терпенья(исчезает).
Александр. О,Боги! Это знак владыке, славе, чести земных властителей. — Их призрачен удел без откровений силы духа отживших наших мудрецов-героев отшумевших битв.
Входит Демарат.
Демарат.
Каких героев ныне поминает
наш мудрый царь и родственник теперь?
Александр.
О,Демарат! И много ты услышал, пока в ша-тер входил? И правду говорят, что слухи, воз-никая, вначале тешатся в сознании твоем.
Демарат.
Да. Пенье внятное, невнятное во мне сначала слышится то рядом, то снаружи.
Любовь дурная сделала меня посмешищем для своего народа. Дверь Родины захлопнулась, и я несу Судьбу, но по кривым дорогам.
Александр.
Не лги Богам, наш гордый Демарат.
Тебя Деметра не простит, ты знаешь,
Лукавство тешит гордость, а не сад
той жизни, где ты отцветаешь.
Я многое хотел бы здесь понять….
Тебя Судьба забросила в наш лагерь,
И царь царей тебя вдруг возлюбил,
дав должности богатые кормиться
за то, что ты ему о Спарте изрекал,
не теша сердце сластолюбцев.
Демарат. Нет, правда. Я не лгу.
Ведь ты, родня, и я тебя люблю,
тебя еще я больше полюбил,
когда мой дух любовью охватил
пожар к твоей родной сестре.
Не ожидал, не думал возродиться
я после всех превратностей судьбы,
чьи так уста и мрачны, и немы.
Александр.
На все судьба Богов.
Когда я был проксеном афинян
и граждан их чтил в царстве Македонском,
Мардоний, разрешая наш союз,
стремился афинян поссорить
с вашей Спартой, которая оружием владея,
не знает мудрости афинских философий,
но ограждает тело мудростью меча.
Демарат.
Не возглашай о Спарте анекдотов!
Мы в "Илиаде","Одиссее" мыслимся еди-ным народом греков, в мыслях мы-эллины!
Александр.
Да будет так! Но млечен наш союз.
Не правда ли?
Ты персам помогаешь.
Ты выброшен из собственной земли.
Демарат.
Но как!?
По злобе и коварству
царей спартанских Клеомена с Левтихидом!
Александр.
А может быть по промыслам богов?
Отец твой, смелый Аристон,
потребовал от друга клятвы
за дар жемчужены чудесной
беспрекословно даром отдарить.
Тот дар и выбрал он у друга своего Агеты-его жену. Вступивши в третий брак,
жену живую сделал отпущенкой!
Когда же новая супруга тебя на свет сей принесла, прикинувши на пальцах,
он воскликнул: "То сын не мой!"
Эфоры, те слова услышав, внимания на них не обратили. Ведь весь народ спартанцев же-лал наследника в то время Аристону.
И по кончине Аристона вступил тогда ты на престол!
Демарат.
Но Зевсу в жертву я принес быка.
Я внутренности этого быка, еще кипевшие своею прошлой жизнью, вложивши в руки матери своей, спросил ее: "Геркейским Зев-сом заклинаю, молю тебя, открой мне правду и скажи, кто мой отец по истине рожденья?"
И по сей день ее слова горят во мне: "Сын мой! На третью ночь как введена была я к ложу Аристона, ко мне явился призрак схо-жий с ним. Возлег со мной и увенчал вен-ками, затем исчез. Меня увенчанной увидя Аристон, услышав клятву мною данную ему и прорицателей сказанье, сам понял-дело божества свершилось: отец твой-или Арис-тон, или герой из рода Аристонов-Астрабак".
