(Начало марта 1716 года)
Ранней весной 1716 года пришли в строящийся Белоярский острог два крестьянина-рудознатца из демидовских Невьянских заводов – Северьян Конюхов, сын Иванов, да Ивашка Борматов. Северьян – степенный мастеровой, уж за сорок, а Ивашка ещё молод, за двадцать чуть, женился недавно. Дома, в родном Невьянске, осталась у него молодая жена Настя, Анастасия. Да сам хозяин – Акинфий Демидов – отправил в далекую Сибирь искать место для строительства нового завода. Руды там давно, ещё лет за десять до этого, в предгорьях Алтая нашли рудознатцы. Шли те рудознатцы за старыми сказками и легендами. Есть-де за высокими горами Уральскими, за широкими степями и дремучими лесами счастливая страна – Беловодье. Текут в той стране реки млеком и медом. А уж руд там всяких самородных да камней самоцветных видимо-невидимо. Это уж уральские рудознатцы да горщики добавляли от себя.
И вот стоят перед воеводой Белоярским, княжьим сыном Иваном Гагановым, два рудознатца, посланцы царского любимца Демидова.
– Ходили, ходили люди ваши и прошлым летом, и запрошлым, – говорил воевода, поглаживая крепкий живот. – Богатые руды нашли. Змиеву гору открыли. А там богатства невиданные. А вы что ж, братья-господа, доразведывать пожаловали?
– Нужно место нам для завода нового. А для этого нужна вода, чтоб плотину строить и машины вращать, и лес нужен – угли жечь да на тех углях руду плавить.
– Так тут же немец один, почитай всю зиму, не вас ли дожидается? Гмелин его зовут, Яков Иванович. Преотличное место нашел и неподалеку от острога нашего. И лес есть, и вода, и руды возить хорошо по Оби протоками. И река там, в Обь впадает. Полноводная. – Воеводу мучила одышка, он говорил сначала бегло, потом обрывал фразы, делал долгие паузы между словами. Но видно было, что поговорить с новыми людьми ему в удовольствие, и скоро рудознатцы узнали все последние новости:
– Вы чрез неё переправлялись. Да подо льдом, поди, не разглядели. Да только, бают, место то гиблое, нехорошее место. Да вы чайку-то пейте, не смушшайтесь… Напиток царский, дорогой, зюгорцы аж из самого Китаю привозят… А место. Нехорошее место. Некоторые ходили да не вернулись. Живут там чуди. Люди такие – не нашей веры. А какой, незнаемо. Так ведь не узкоглазые какие. Как мунгалы зюнгорские или телеутцы, скажем. Да хоть кыргызишек тех возьми. И не как чухна белоглазая. Нет. Навроде как на русских похожи. Глаза опять же голубые, шибко светлые. Что льдинка зимняя глаза. Волосы, вишь, черные, как смоль, и вроде как кудрявые. И предлинные. Девки там да бабы дюже красовитые, да зраку престрашного. Как взглянет – так мороз по коже. А мужичишки их всё въялые да квёлые. Идет, идет да станет. И стоит так. И час, и два стоять может. Потом дольше пойдет, будто очнётся от чего. Как стрельцы наши да казаки пришли, они по-русски ни бельмеса. А потом разом и заговорили по-нашему. Да чисто так. Да правильно. А креститься и веру православную принять – ни, никак. Нет, ни в какую. Батюшка отец Никодим и так и эдак к ним. Не хотят, стервецы – и баста. Ну, у батюшки и своих дел полно. Махнул рукой да плюнул. Пущай идут в огонь адский. Анафема. А Яков Иваныч ходил к ним почитай всю зиму. Ну, он по-русски с пято на десято. Не всё и разберёшь из сказанного. Лопочет страдник, неизвестное-де науке племя. И ещё по-латыни да по-германски. Беда с этими немцами, не поймешь, от чего помрешь. Да немного их там. Семей, может, пять, может, семь. Да семьи-то, можно сказать, курям насмех! Мужик, баба, да один, много два ребятенка. А две семьи так и вовсе бездетные. Наши-то ходоки по этой части пробовали и так, и этак подкатывать. Ни в какую. Хотели казаки наши, народ, сами понимаете, лютай, одну такую ссильничать. Всем хозяйство им мужское поотшибала. Их-то он сколько, а девка-то та одна была. Конфузу было! Всем острогом над ухажорами нашими да галантами смеялись!
Тут воевода посерьезнел.
– Ну, поговорим после. А пока допивайте чаи да ступайте к Якову Иванычу. Он вам подробно всё расскажет. А место для завода и перевалки лучше не найдете. Вот с чудью той что делать… и не знаю… Право, не знаю. Про то мы в Берг-коллегию отпишем.
Гмелин Яков Иванович оказался на редкость неразговорчив.
– Ет-тим завтра. Стесь недалеко. Сами увит-тите.
Утро следующего дня выдалось ясным, солнечным. Подмораживало, хотя чувствовалось, что весна недалеко. Выехали верхами. Два демидовских рудознатца, Яков Иванович да пятеро казаков вместе с десятником Федькой. Десятник напросился с ними, когда узнал, что нужно будет заехать по дороге к чуди белоглазой. Видно, запала ему девка чудская, а может, решил доказать силу свою молодецкую. Невысокие монгольские лошадки бежали шибко, лес за воротами крепости стоял весёлый, сосновый, насквозь просвеченный солнцем.
– Красота! – сказал старший из демидовских рудознатцев.
– Приволье! – откликнулся младший.
– Та, ис эт-того леса преотличный получится т-ревесный ук-коль, – заметил Яков Иванович. – А руту можно и вот-той возить. Отличный протока имеетса.
