«...ДО СВОИХ ПОСЛЕДНИХ ДНЕЙ». Из поэмы «Линия судьбы»
«...ДО СВОИХ ПОСЛЕДНИХ ДНЕЙ». Из поэмы «Линия судьбы»8 июня 20050| | | | |
Игорь Ляпин
Нет, я не позабуду ничего,
Проверю сердцем все свои сомненья.
Я родом из России, из того
Клейменного бедою поколенья.
Мы дети той обугленной страны,
Мы никогда не ждали, не просили,
Чтоб нам отцы на блюдечках с войны
Еще конфетки счастья приносили.
Они, отцы,порой судьбу кляня,
Но безупречно верные Отчизне,
Стояли, как на линии огня,
На линии своей реальной жизни.
Нам фронтовые пели соловьи,
И как мы хмуро брови ни насупим,
Но автобиографии свои
Ни за какие баксы не уступим.
Она пришла к нам вовремя, пора
С иллюзиями юности расстаться,
Узнать, что нет абстрактного добра
И что со злом конкретно нужно драться.
Какое испытанье ни придет,
В добро нам верить. Только. Не иначе.
Пусть женщина любимая поет,
Пусть никакая женщина не плачет.
Нам помнить до своих последних дней,
Как мир суров, как люди в нем ранимы,
Как на земле по сути по своей
Добро и зло вовек непримиримы.
МЫСЛЬ ИЗРЕЧЁННАЯ ЕСТЬ ВЗРЫВ
МЫСЛЬ ИЗРЕЧЁННАЯ ЕСТЬ ВЗРЫВ
Александр Проханов
Александр Проханов
МЫСЛЬ ИЗРЕЧЁННАЯ ЕСТЬ ВЗРЫВ
Мы — не пророки. Мы — проницательные, искушенные обманами люди, за пятнадцать лет изнурительного стояния научившиеся отличать сусальную позолоту обещаний и лепет лукавых уверений от железного штыря, вбиваемого в сердце Родины. Вот и теперь подтвердились высказанные нами предположения. Во-первых, Путин не уволил Чубайса, ответственного за московский "День Помпеи" и за всероссийскую "Ядерную зиму", — ограничился изгнанием из "Мосэнерго" Евстафьева, эту "коробку из-под ксерокса", в которой с тех пор так и носят на сторону неучтенные доллары. Во-вторых, Ходорковскому дали не "три года условно", как сулили всезнающие проамериканские политологи, а "все девять" в реальной колонии, что соответствует мстительному характеру "кремлевского чекиста". И в-третьих, кончился ничем — тихим стариковским "шептуном" — затеянный коммунистами референдум, безнадежная бюрократическая процедура, изначально не имевшая шансов на успех. Все три события побуждают к суждениям, новизна которых относительна, однако заставляет полнее пережить текущий момент нашей многострадальной истории.
Чубайс незыблем, как краеугольный камень сложившейся при Ельцине и достигшей расцвета при Путине неолиберальной экономической модели — детище американской глобальной империи — в результате чего из России вывозится все, что имеет хоть малую цену. Выскабливается до дна, оставляя народ на "выжженной земле" без средств к существованию, среди изношенной, ополоумевшей техносферы, которая сулит взрывы ядерных станций, падение всех мостов и самолетов, замерзание всех городов, гигантское кладбище машин по соседству с таким же гигантским кладбищем людей, замученных реформами Чубайса—Гайдара. Чубайс является подлинным хозяином Путина, а не наоборот. Чубайс пишет на Путина докладные записки в американский Госдеп. Чубайс является для американцев гарантией стабильности в бантустане, именуемом Россией.
Ходорковский в "зоне" становится для Путина еще более опасным, чем на свободе. Выбранный как "козел отпущения" среди безнаказанно жирующих абрамовичей, потаниных, ваксельбергов, он становится мучеником. За колючей проволокой в нем будет "вызревать" Нельсон Мандела, по мере того как режим Путина продолжит хиреть и деградировать. Смена политической ситуации в непредсказуемой России возможна в любой момент, и следующий, антипутинский, "реваншистский" Президент разыграет "дело Ходорковского" так, что превратит его в кошмар для Путина, Устинова, обогатившихся за счет "ЮКОСа" "чекистов" и всего персонала басманного суда.
Идея референдума, с которой выступили патриотические лидеры, демонстрируя народу свою активность, неуемность, радение за народные интересы, была обречена изначально. И патриотические лидеры это знали, но сознательно имитировали деятельность, сознательно создавали блеф политической активности, тратя понапрасну социальное время и невеликие силы измотанных неудачами активистов. Вместо этих "мыльных пузырей", создающих впечатление неизлечимой импотенции, следовало бы работать над патриотическим проектом "Выборы-2008". Этот проект невозможен без объединения сил, без сложения политических составляющих, без "системы лидеров", где примиряются честолюбивые устремления патриотических конкурентов и выстраивается "параллелограмм сил" с равнодействующей победы. Возможна конфигурация "параллелограмма", где Рогозину выделяется роль Президента, Глазьеву — пост премьера, Зюганову — лидерство в Думе, Лимонову — одно из министерских кресел, на котором он сможет проявить свой талант художника и пассионария, и даже Семигину, после всех распрей и расколов, может быть уготовано место председателя Совета Федерации. В случае договоренности, той или иной, человек, которому все остальные лидеры вручают свой потенциал, должен дать прилюдное обещание, "крестоцелование", что в случае фальсификации результатов, на которые неизбежно пойдут омерзительные политтехнологи Кремля и манипуляторы Лубянки, — что в этом случает он не смирится с подлогом, не направит конкуренту, быть может, Касьянову, поздравительную телеграмму, а выведет народ "на майдан". Если же единства не будет достигнуто, вырисовывается тоскливая, вызывающая зубную боль картина, — очередной патриотический провал с последующими "референдумами", крохотными пикетиками у разных посольств и опостылевшей критикой "антинародного режима".
