На Крестовском острове есть яхт-клуб «Синдбад-мореход» – лакшери, понимаешь, для важных персон. Говорят, что ему не уступает «Капитан Флинт» – по размерам членских взносов. Но «Синдбад» по оформлению гораздо круче. Господин Адоманис был членом «Синдбада».
План яхт-клуба я нашел в сети, на его собственном сайте. Там, конечно, больше похвальбы, чем подробностей – но ясно, где КПП, пирсы, ресторан и фитнесс, где отель-бордель, эллинг и мастерские. Расположен он в той части Крестовского острова, куда в нашу эпоху «торжествующей свободы» прогулочным шагом хрен попадешь. Есть скайвей, есть съезды с него, ведущие к клубам, ресторанам и особнякам. Со всех сторон заборы, а там, где нет забора, стоит чугунок-робохранник с автоматическим распознанием фейса «свой – чужой». Если чужой, то немедленно предъяви ему гостевую карту, иначе прыснет в глаза перечным спреем или вообще нокаутирует одним ударом технокулака, потом накинет самозатягивающуюся сеть и вызовет голубую или розовую полицию, чтобы забрала стонущее тело.
Я начал с того, что заказал гостевую в ресторан «Чек-пойнт Чарли», взял такси. Заведение это – по Южной дороге дальше «Синдбада», так что проехали мимо яхт-клуба. В самом «Чарли» я отказался от столика, сославшись на нездоровье («сорри, живот прихватило») и покатил назад. Гостевая карта обошлась мне в полсотни желтобаксов; напряг для бюджета, но будем считать, что окупится.
Потом дома проанализировал видеозапись. Снимал через стекло, да и разрешение невеликое – в итоге, почти не за что уцепиться. Или одна зацепка-таки имеется?
Любой объект производит мусор на всех уровнях своего бытия, превращая хорошее в плохое и увеличивая энтропию согласно второму закону термодинамики. Ну, и испражняет отходы за пределы собственного пространства – от нашего стола вашему.
Элитный яхт-клуб с рестораном, отелем и барами потребляет хорошее и выделяет плохое больше, чем достаточно. Мусорные баки, которые должны быть опорожнены, выкатываются из ворот.
Тормозим видеозапись: вот стоят три штуки – два зеленых и один оранжевый. На баках – выжмем увеличение по максимуму – видна эмблема мусороуборочной фирмы «AWB». Фирма, кстати, респектабельная, транснациональная, известная. И название у нее не какое-нибудь «Заберем твое дерьмо, дешево. Рафик и Абдуло», а хрен-выговоришь-тевтонское «Abfallwirtschaftbetriebe GmbH». Есть у нее центральный сайт с перенаправлением на сайты филиалов по странам и городам, в том числе и «Вольного ганзаштадта Ландскроны». Фирма доказывает, что она лучшая в любых условиях и работает как по часам. В доказательство дано расписание – проверяйте, если не лень. Один из сотни обслуживаемых в Ландскроне объектов – тот самый «Синдбад». Время обслуживания указано с немецкой точностью: двадцать-пятнадцать и десять-тридцать. Смотрим теперь, где у ландскронского филиала «AWB» находится офис по найму персонала...
Удивительно, но устроиться на работу в мусорный рейх оказалось немудреным делом. А, может, и не удивительно, в колонии, именуемой Ландскрона, платят раз в пять меньше, чем в европейской метрополии (хотя и там работают сплошные «беженцы»), никакого больничного и пенсионного страхования – «иначе станем непривлекательными для инвестиций», как любит талдычить наш бургомистр Маша Миша Бессен. И правда, людям, продающим органы ради того, чтоб пожрать ароматизированных фекалий и воткнуть в затылок нейроинтерфейс с наркодом, страхование не светит. Они отдадут концы в луже мочи или, в лучшем случае, в борделе «Элизиума», а их пованивающие дешевым пойлом останки пойдут на уплату последних долгов. Что получше из потрошков, будет реализовано на трансплантологическом рынке, а остальное, после переработки на механохимической фабрике, превратится в корм для хрюшек.
Уже через день после визита в офис AWB я гордо обслуживал мусорные баки от «Синдбада». Огромная механическая рука, управляемая чутким компьютером, вываливает их вредоносное содержимое в один из пяти трюмов нашего весело свистящего мусорного линкора, назовем его «Карл дер Гроссе». Всё разделено по роду-племени: пластик, пищевые отбросы, порванные силиконовые титьки и треснувшие ягодицы из искусственного коллагена, сломанные гаджеты, которые продолжают мурлыкать и шептать, и так далее.
Оставалось только узнать, когда в «Синдбаде» бывает господин Адоманис – а что он там бывает, известно из хроники светской жизни. Подле яхт-клуба, на фонарном столбе закрепил я двухканальную видеокамерку; три дня подряд забирал запись и один раз менял батарейки. И просматривал-просматривал, пока не обнаружился искомый субъект – приехал он на третий день с утреца, я его мощный дампи-мобиль сразу узнал по космического вида обтекателям, прикрывающим сенсоры и радары. С виду господин Адоманис по-прежнему бодрячок-боровичок, годы ему только на пользу. И на следующее утро он тоже прикатил в клуб, прямо в девять утра. Не врал он в светской хронике, когда говорил, что яхты – его страсть.
Мне, значит, надобно оторваться от своей бригады в ходе вечерней «приемки и первичной сортировки мусора». А в этом деле, помимо меня, участвует водитель, родом из глубин Азии, точнее непалец (у него, в самом деле, одного пальца нет) и позитивный дядя Том откуда-то с далекого кучерявого юга. После «Синдбада» наш мусорный линкор заезжает в «Чарли» и дальше дует на базу. Соскочу на обратном пути – напарник, надеюсь, не сдаст; мы ж с ним вместе «акуна матата» поём, любо-дорого послушать. А водила и не заметит, если умеючи соскочить, я ведь на заднике еду...
