Московская область, город Балашиха. Январь 2010 года.
— Володя, ты извини, что я опять об этом спрашиваю… — Анна Тимофеевна перевернула очередную, уже подрумянившуюся, котлету и пристально посмотрела на сына. — Просто никак не могу понять, кем ты все-таки служишь? Ну, в смысле, в какой должности?
— Мама, — Владимир Локис остановил ложку с любимым борщом на полпути ко рту, — ну сколько можно говорить? Я — простой каптерщик. Понимаешь? Кап-тер-щик! Если быть точным, то моя должность называется «начальник продовольственно-вещевого склада» небольшой воинской части.
Анна Тимофеевна опять недоверчиво покосилась на сына.
— Раньше ты меня никогда не обманывал, — грустно констатировала она.
— Ма… — укоризненно покачал Володя головой, откладывая в сторону ложку, — ну что ты такое говоришь? Когда я тебя обманывал?
— Я не говорю, что именно обманываешь, — поправилась мать. — Но у меня почему-то складывается впечатление, что ты чего-то недоговариваешь…
Вопрос — где, а самое главное, кем служит ее сын — с некоторых пор стал для Анны Тимофеевны Локис самым наболевшим. И дело было вовсе даже не в том, что Володя слишком часто уезжал куда-то во Владимирскую область на закрытый полигон, откуда не всегда мог ей позвонить. Сын говорил, что это служебные командировки и ничего опасного в них нет. До недавнего времени Анна Тимофеевна тоже так думала. Хотя какое-то смутное беспокойство, пока Володи не было дома, ее все же одолевало. Она никак не могла понять, какие такие командировки да еще так часто могут быть у сержанта, заведующего вещевым и продовольственным складом? Сама Анна Тимофеевна всю жизнь проработала в инструментальном цехе на Балашихинском литейно-механическом заводе, выдавая инструменты рабочим. То есть, как ей казалось, тоже была своего рода каптерщиком. Вот только никуда ни в какие командировки ни разу не ездила. Впрочем, нет, пару раз все же доводилось. Но всего дня на три, не больше. А у сына этих командировок не счесть. По две, а то и по три, и по неделе каждая. Да уж ладно, бог с ними, с командировками. Привыкла. Совсем другое не давало покоя Анне Тимофеевне.
Как-то раз, когда Володя был в очередном отъезде, она смотрела вечерний выпуск теленовостей. И совершенно случайно увидела коротенький репортаж из Гондураса. Диктор рассказывал о крушении в джунглях этой латиноамериканской республики небольшого пассажирского самолета какой-то частной авиакомпании. Само по себе это сообщение ни малейшего интереса, а уж тем более беспокойства у женщины не вызвало. Но только до тех пор, пока на экране не начали крупным планом показывать фотоснимки погибших в этом самолете. И вдруг Анне Тимофеевне показалось, что на одном из них она узнала Валеру Кузьмина, сослуживца ее сына Володи. Анна Тимофеевна до сих пор помнила, как замерло у нее сердце, как она потом пыталась хоть что-то узнать через военкомат. Но все ее усилия оказались тщетными. Никто ничего ей не сказал. И, судя по всему, не собирался ничего ей говорить.
Первым, к кому обратилась Локис, был балашихинский районный военком. Седой подполковник с усталым, некрасивым лицом, вертя в руках дешевую авторучку и стараясь не смотреть ей в глаза, прозрачно намекнул Анне Тимофеевне, что о местонахождении военнослужащих распространяться не принято, поскольку это является одной из составляющих военной тайны.
— Вы, поймите, гражданка, — тщательно подбирая слова, говорил военком, — ваш сын — военный человек. А это значит, что он принадлежит не вам и даже не себе, а государству. И вот куда его Родина пошлет, туда он и должен идти, не рассуждая… Да и потом, как я могу что-то узнать о том, где он сейчас находится, если вы не знаете номер его войсковой части? Все, что я могу для вас сделать, это только посоветовать запастись терпением и ждать. И самое главное — верить. Я думаю, что ваш сын обязательно скоро вернется.
Через несколько дней после этой неутешительной беседы Володя действительно вернулся из командировки целым и невредимым. Анна Тимофеевна попыталась рассказать ему о своих переживаниях, но сын только устало усмехнулся:
— Мама, ну, какой, к черту, Гондурас? Кто меня туда пошлет? Зачем? Я же просто каптерщик…
Больше они на эту тему не разговаривали, но Анне Тимофеевне стало казаться, что Володя от нее что-то скрывает. И вот сегодня она почему-то решила попытаться еще раз поднять эту тему.
— Ма… — Володя мягко обнял мать сзади за плечи, отвлекая от неприятных воспоминаний, — ну что ты так волнуешься? У меня самая скучная и мирная служба. Ты думаешь, чем я занимаюсь на полигоне? Ем да сплю целыми днями. Даже не интересно. Того и гляди, пузо через ремень переваливаться начнет…
— Я заметила, как ты там ешь, — ворчливо ответила мать. — Приезжаешь тощим, как оглобля, и первым делом за стол садишься.
— Это потому, что я в командировках всегда по твоей стряпне скучаю.
— Ох, и подлиза ты у меня, Вовка! — улыбнулась Анна Тимофеевна и осторожно освободилась от его объятий. — Пусти, а то котлеты сгорят…
Володя убрал руки и вернулся к столу. Если бы мать в этот момент оглянулась, она была бы поражена, с какой тоской, любовью и грустью смотрел на нее сын.
![Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]](/storage/book-covers/8c/8c5930280aa7ec8fccf281cccb9a8482874dacc5.jpg)
