Еврейские народные сказки

СКАЗКИ ЕВРЕЕВ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ

…А Шмулик принимался рассказывать сказку за сказкой о царевиче и царевне, о раввине и раввинше, о принце и его ученой собаке, о принцессе в хрустальном дворце, о двенадцати лесных разбойниках, о корабле, который отправился в Ледовитый океан, и о Папе Римском, затеявшем диспут с великими раввинами; и сказки про зверей, бесов, духов, чертей-пересмешников, колдунов, карликов, вурдалаков; про чудовище пипернотер — получеловека-полузверя и про люстру из Праги. И каждая сказка имела свой аромат, и все они были полны особого очарования.

Шолом-Алейхем «С ярмарки»[1]

Есть такое древнееврейское слово «מעעזח».

В сефардской транскрипции и в основанном на ней современном иврите оно читается как маасе, в ашкеназской транскрипции и в идише — как маисе. Слово это того же корня, что глагол лаасот — «делать, действовать». Иврит-русский и идиш-русский словари дают такие значения этого многозначного слова: 1. Дело, работа. 2. Рассказ, сказка, анекдот. 3. Событие. (Странным образом деяние или событие как бы не различены с повествованием о них, действительность не различена с вымыслом.) Это слово входит во множество словосочетаний, например, с одной стороны, Маасе Берешит — «космогония, история миротворения», Маасе Меркава — «мистическое учение о Господней колеснице», а с другой, в идише, фолкс-майсе — «народная сказка», вундер-маисе — «волшебная сказка», майсе-бихл — «книжка сказок», бобе-майсес — «бабкины сказки», т. е. чепуха, пустые россказни. Маасе — «сказка», но маасе шеая — «быль». Более того, слово маасийот (мн. ч. от маасе), т. е. «сказки», имеет значение «реальность» и даже «практичность».

Евреи не только всегда рассказывали сказки, но еще и очень давно начали их собирать и записывать. Самые старые из этих записей, которые вошли в корпус Библии, прочел весь мир и пересказывает их до сих пор. Другие, например многочисленные агадот из Талмуда и сборников мидрашей, остались в основном текстами для внутреннего еврейского пользования. В этой книге собраны самые поздние из еврейских сказок, те, что появились уже на исходе трехтысячелетней истории сказок. Их рассказывали еще люди традиции, а записывали уже люди науки. Одним словом, в этой книге собраны не маасийот, а майсес (так, как это называется на идише) — сказки евреев Восточной Европы, сказки евреев-ашкеназов.

Еще сто двадцать лет назад восточноевропейские евреи составляли большую часть всего еврейского народа. Евреи пришли в Восточную Европу из Германии (по-еврейски Ашкеназ, отсюда — евреи-ашкеназы) в позднем Средневековье; расселились в тысячах городов и местечек на огромной территории от Балтийского до Черного моря, от восточных границ Германии и Венгрии до западных границ Великороссии; их языком был произошедший от средневерхненемецкого языка идиш (что, собственно, и означает «еврейский»). Евреи Восточной Европы, в отличие от евреев христианского Запада или мусульманского Востока, никогда не жили в гетто. Оставаясь повсюду национальным меньшинством, они локально, в местах своего проживания, были национальным большинством, составляя зачастую 60–80 процентов городского населения. Ашкеназы, объединенные в самоуправляемые общины, отделенные от христианского населения не только религией, но и языком, создали свою литературу, свое искусство, свою культуру. Исследователи иногда говорят об исчезнувшей в катаклизмах XX в. «цивилизации еврейских местечек». И у этой «цивилизации» были свои сказки.

Между тем в словосочетании «еврейская народная сказка» есть нечто подозрительное для традиционной, то есть романтической концепции устного народного творчества. Евреи Восточной Европы совсем не годились на роль традиционных носителей фольклора. Во-первых, они были преимущественно горожанами, во-вторых, в большинстве своем грамотны, причем к их услугам были не только «святые» и душеполезные, но и просто развлекательные книги как на древнееврейском языке, так и на идише.

Все это не мешало евреям рассказывать сказки. Фольклористы отмечали огромную популярность сказок в еврейской среде. Сказки рассказывали все: дедушки — внукам в синагогах в перерыве между послеполуденной и вечерней молитвами; матери — детям перед исходом субботы; ученики в хейдерах и ешивах — друг другу на переменах; извозчики-балаголы — своим пассажирам; бадханы — гостям на свадьбах; цадики — своим хасидам; бродячие проповедники-магиды — тем, кто пришел послушать их проповедь.

Волшебные и бытовые сказки, былички, предания, легенды, народные рассказы и, конечно, анекдоты — в еврейском повествовательном фольклоре известны все жанры, встречающиеся в фольклоре других народов. И не только жанры, но и мотивы. Собственно говоря, основные сказочные мотивы интернациональны — неудивительно, что они присутствуют и в еврейских сказках. Тем более что евреи в силу специфики своего исторического бытия постоянно взаимодействовали с множеством народов и культур.

Теперь это кажется странным, а между тем, когда выдающийся еврейский фольклорист Иегуда-Лейб Каган опубликовал в 1931 г. первое научное издание еврейских сказок, еврейская «прогрессивная общественность» увидела в этом сборнике клевету на еврейский народ. Почему-то ожидалось, что еврейские сказки будут совершенно не похожи на сказки других народов. Кроме того, «национально мыслящие» поборники просвещения ужаснулись количеству ведьм, чертей, колдунов, домовых и прочей нечисти, населяющей еврейские сказки. Им казалось, что благодаря этой публикации еврейская традиция предстанет перед читателем скопищем суеверий и глупых предрассудков.