Поехай они в драйв-ин, как и планировали, ничего бы не случилось. Но Леонарду драйв-ин без телочки — не драйв-ин, и еще он уже слышал про «Ночь живых мертвецов», и знал, что там снимается ниггер. Не собирался он смотреть киношки с ниггерами. Ниггеры собирают хлопок, ремонтируют дома и продают ниггерских шлюх, но ни разу он еще не слышал про ниггеров, которые убивают зомби. А еще ему говорили, что в этом фильме белая телка дает ниггеру себя пощупать, и это его бесило. Любая белая девушка, что дает ниггерам, наверняка самая грязная дрянь в мире. Наверняка из Голливуда, Нью-Йорка или Вако, или еще какой забытой богом дыры.
Вот Стив Маквин отлично бы и зомби убивал, и девок щупал. На это стоит посмотреть. А ниггер? Нет, спасибо.
Блин, этот Стив Маквин — крутой мужик. Он толкал такие речи в своих киношках, что и не подумаешь, что их кто-то для него писал. Он за словом в кармане не лез, а еще у него был реально крутой, суровый взгляд.
Леонард хотел бы быть Стивом Маквином, или хотя бы Полом Ньюманом. Они всегда знают, что сказать, да и перепадало им наверняка часто. И определенно им не было так скучно, как ему. Так скучно, что казалось, что он помрет от скуки до конца ночи. Скука-скука-скука. Ничего интересного, когда стоишь на парковке у «Дэйри квин», облокотившись об «Импалу» 64-го, и пялишься на шоссе. Он подумал, что, может, безумный старикан Гарри, который работал уборщиком в средней школе, был прав насчет летающих тарелок. Гарри вечно что-то видел. Бигфутов, шестиногих хорьков, все такое. Но, может, насчет тарелок он все же был прав. Говорил, видел одну такую позапрошлой ночью над Мад-крик, и она светила на землю лучами, похожими на карамельные палочки. Леонард думал, что если Гарри правда видел тарелки и лучи, то тогда это были лучи скуки. Отличный способ космическим уродам захватить землян — наслать смертельную скуку. Лучше уж растаять под лазерами. Это хотя бы быстро, а сдохнуть от скуки — это как если тебя защипает насмерть стая уток.
Леонард все смотрел на шоссе, представляя летающие тарелки и лучи скуки, но мысли разбегались. Наконец он сосредоточился на чем-то на шоссе. Дохлый пес.
Не просто дохлый пес. А ДОХЛЫЙ ПЕС. Псину переехала как минимум фура, а то и несколько. Казалось, будто прошел псиный дождь. По всему асфальту валялись куски, а одна лапа лежала на противоположной обочине, торчала, словно махая в приветствии. Доктор Франкенштейн с грантом Джона Хопкинса и ассистентами из НАСА не смогли бы собрать бедолагу.
Леонард наклонился к своему верному пьяному компаньону, Билли, — также известному в их банде как Пердун, потому что был величайшим чемпионом пылающего пердежа в Мад-крике — и спросил:
— Видишь там псину?
Пердун посмотрел, куда показывал Леонард. До этого он не замечал собаку, и для него это стало не таким обычным зрелищем, как для Леонарда. Пазл из пса вызвал воспоминания. Он вспомнил о собаке, которая была у него в тринадцать. Большая славная немецкая овчарка, которая любила его больше мамы.
Дурацкая псина умудрилась перекинуть свою цепь через забор с колючей проволокой и повеситься. Когда Пердун нашел собаку, увидел ее вывалившийся язык, похожий на набитый черный носок, и отметины, где она скребла лапами землю в поисках опоры. Казалось, будто собака выцарапала в грязи какое-то зашифрованное послание. Когда Пердун рассказал об этом своему старику, весь в слезах, старик только посмеялся и ответил:
— Наверное, предсмертная записка.
Теперь, посмотрев на шоссе, пока в брюхе плескались кола с виски, он почувствовал слезы на глазах. Последний раз он так расклеился, когда выиграл турнир по пылающему пердежу с десятисантиметровым фонтаном огня, который выжег все волосы с задницы, и банда вручила ему в награду цветные «семейники». Коричнево-желтые, чтобы носить, не сменяя.
И вот они, Леонард и Пердун, на парковке у «ДК», облокотившись на капот «Импалы» Леонарда, попивали колу с виски, скучающие, унылые и возбужденные, глядя на дохлого пса и без единого занятия, кроме как пойти на ужастик с ниггером. Что, если уж по чесноку, было бы терпимо, если идти с телочками. Телочки компенсируют множество грехов, а то и помогают наделать парочку хороших.
Но ночь была кошмарна. Телочек не было. Еще хуже — ни одна девушка из школы не станет с ними встречаться. Даже Мэрил Флауэрс, а она вообще больная.
Все это ужасно угнетало Леонарда. Он понимал, в чем проблема Пердуна. Он урод. С рожей, которая привлекает только мух. И хотя почетная должность чемпиона по пылающему пердежу придавала значительный престиж в банде, для ухаживания за девушками в ней чего-то не хватало.
Но чтоб ему провалиться, если Леонард понимал, в чем его проблема. Он был красавчиком, хорошо одевался, и машина отлично мчала, если заправиться не дешевкой. У него даже была пара баксов на кармане от ограблений прачечных с самообслуживанием. И все же его правая рука уже разрослась до размеров бедра от мастурбаций. Последний раз он был с девушкой месяц назад, причем в компании еще с девятью парнями, так что вряд ли это можно считать свиданием. Пердун, который был тогда пятый в очереди, сказал, что это нифига не свидание, но если Леонарду хочется это так звать, ему в целом по барабану
