Валери Бернетт лежала в ванне, закрыв глаза и опустив голову на удобный мягкий подголовник.
Через полуоткрытое окно доносилось отдаленное жужжание голосов с террасы внизу. Эти звуки действовали успокаивающе, и Валери была рада, что приехала в этот роскошный отель на берегу Мексиканского залива. Поначалу она с некоторым предубеждением отнеслась к идее отдохнуть на побережье, но теперь была вынуждена признаться, что ее смутные опасения оказались беспочвенны. Отель и море были просто великолепны, а ее, побывавшую во многих местах утонченного отдыха высшего света, было не так-то легко удивить чем-либо новым.
Она открыла глаза и придирчиво посмотрела на свое изящное, прекрасно сложенное тело. Ее полные упругие груди и узенькая полоска, пересекавшая поросший золотистыми волосами «холм Венеры», являли разительный контраст молочной белизны и бронзового загара, покрывавшего остальную часть тела.
Она отдыхала здесь всю неделю, но ласковое солнце сделало свое дело, и, что самое главное, на этот раз ей даже удалось не сгореть.
Валери расслабленно протянула руку и взяла с полочки комбинированные золотые с платиной часы, которые Крис преподнес ей в качестве свадебного подарка. Было без двадцати двенадцать, и у нее оставалось достаточно времени для того, чтобы не спеша одеться и спуститься на террасу выпить ледяного мартини. Правда, пока ей никак не удавалось беспечно, как раньше, потягивать мартини, тогда как Крис вынужден был довольствоваться соком. Она испытывала невольное чувство вины от того, что муж больше не мог выпить что-нибудь покрепче, но доктор предупредил, что она должна вести прежний образ жизни, чтобы Крис не догадался о том, что из-за него ей приходилось переделывать себя и подстраиваться под него. У него мог развиться опасный комплекс.
Из полусонного состояния ее вывел мелодичный звонок телефона. Вытерев руку о пушистое полотенце, Вэл сняла трубку.
— Вас вызывает Нью-Йорк, — пропела телефонистка. — Будете разговаривать, миссис Бернетт?
Никто, кроме ее отца, не знал, что они отправились на этот курорт.
— Да, — ответила она, нахмурив красивые сросшиеся брови. Она просила отца не беспокоить их. Во всяком случае он выдержал неделю, и это была ее вина, что он позвонил. Она не телеграфировала и не позвонила, как обещала, и старик наверняка не находил себе места. «Старик, — улыбнулась она своим мыслям. — Уж кого-кого, а ее отца — крепкого шестидесятилетнего красавца — стариком никто не считал. Да пусть бы только попробовали…»
В трубке раздался глубокий властный голос. Слушая его, Валери частенько думала, что вместо могущественного магната из него мог бы получиться прекрасный актер на шекспировские роли.
— Привет, малыш. Как ты?
— О, отец, как хорошо, что…
— Вэл! Почему ты молчала целую неделю?
— Извини, папочка. Ну, ты знаешь, как это бывает на курорте. Солнце и море так прекрасны. Конечно, мне следовало…
— Ладно, не будем об этом. Как Крис?
— Он… ничего, то есть я хотела сказать, что нормально. Мы вспоминали тебя буквально прошлой ночью, и он…
— Я хочу знать, как его состояние. Послушай, Вэл. У меня через пять минут совещание совета директоров. Не теряй времени. Как он?
Она нетерпеливо поменяла положение ног:
— Дорогой, но я же тебе сказала. Он чувствует себя прекрасно.
— Думаю, что с твоей стороны было ошибкой уехать с ним одним. Он еще очень болен, дочка. Скажи, этот ужасный тик в углу его рта так и не прошел?
Вэл закрыла глаза. Вода в ванне вдруг стала холодной. Или это похолодело у нее в груди?
— Ему гораздо лучше, — через силу ответила она. — Ну, правда, пап…
— Так он у него еще не прошел?
— Пока нет, но…
— Он все еще так и сидит часами, как зомби?
Чувствуя, как на ее глаза наворачиваются слезы, Вэл произнесла:
— Он… он еще любит сидеть, ничего не делая, но скоро его апатия пройдет. Я в этом уверена, отец.
— А что говорит доктор Густав?
Вэл вытащила пробку из ванны, чтобы спустить остывшую воду.
— Он говорит, что Крис пошел на поправку. Но для полного выздоровления потребуется время.
— Время! — недовольно фыркнул отец. — Одному богу известно, сколько это продлится. Он находится в прострации уже полтора года!
— Отец, мне не нравится, когда ты о нем так говоришь, — нахмурилась дочь, и вокруг ее красиво очерченного рта легли решительные складки. — Я прекрасно знаю, сколько времени прошло с той ужасной катастрофы, и буду ждать столько, сколько потребуется.
— Боюсь, что ждать придется слишком долго. Послушай, Валери. Ты — красивая, молодая, двадцатипятилетняя женщина. С нормальными здоровыми инстинктами. И ты несчастлива. Ты не можешь продолжать жить подобным образом. Это несправедливо по отношению к тебе, ко мне, ко всем нам. Я очень обеспокоен твоей судьбой. И в конце-концов я мечтаю о внуках. Сколько можно быть привязанной к человеку, который…
— Отец! — резко прервала его Вэл. — Я люблю Криса! Он мой муж, и я не потерплю подобных разговоров… даже от тебя. Это — мое личное дело! Понимаешь, личное!
Наступила томительная пауза, после которой вновь послышался разом потеплевший голос отца, в котором явственно слышались нотки глубокой печали:
