Если промахнулся, то все равно на сколько.
Истина, сформулированная в этой незамысловатой английской поговорке, с утра преследовала седого человека в твидовом костюме. Без видимых причин она прокручивалась в сознании снова и снова, подобно зацикленной звуковой дорожке заезженной грампластинки.
Если промахнулся…
Промахиваться было нельзя. Седой стройный мужчина непроизвольно тряхнул шевелюрой, зачемто провел пальцем по оконному стеклу. Снаружи мерзкие серые тучи швыряли в окно ползучую водяную мелочь. Тысячи сползающих капель мешали разглядеть строения вокруг большого, неброского на вид загородного дома, столь уютного и комфортабельного внутри. Владелец кабинета поморщился, отвернулся к столу. В центре полированной крышки, правее компьютерного терминала и левее переполненной пепельницы, лежал одинокий листок бумаги с замысловатым вензелем наверху. Не далее как две минуты назад седой человек почти машинально, в глубокой задумчивости вывел на нем тончайшим фломастером восемь имен одно под другим.
1. Джон Уинстон Каннингхэм
2. Мел Ворден
3. Отго Шнайдер
4. Фрэнк Коллинз
5. Сергей Николаевич Корин
6. Ричард М. Тревис
7. Александр Френсис Эпилгейт
8. Луиджи Самбора.
Мужчина наклонился над столом, оперся на крышку ладонями, перечитал известный ему наизусть список, потянулся к компьютеру, но передумал и тяжело втиснулся в элегантное вращающееся кресло.
С кухни донеслось позвякивание, шипение закипевшего чайника. Дверь кабияета отъехала в сторону, повинуясь сигналу фотоэлемента, и на пороге показался второй человек, бывший в отличие от первого лишь гостем роскошных апартаментов. Он нес небольшой никелированный поднос с двумя чашками некрепкого чая.
Этот второй выглядел значительно моложе хозяина, зато успел облысеть, и резкие морщины на лбу и щеках не добавляли ему привлекательности. К тому же он был небрит. Неопрятная щетина контрастировала со строгим деловым костюмом. Красные глаза могли навести на мысль либо о хроническом недосыпании, либо о неравнодушном отношении к рюмке. И то и другое отстояло далеко от реальности. Спиртного он на дух не переносил, а спал как убитый — любил и умел это делать. Во всяком случае теперь, пока располагал временем.
Скоро времени совсем не будет. Вошедший поставил поднос на стол подальше от компьютера. Хозяин кабинета взял крохотную чашку, сделал осторожный глоток, зажег очередную сигарету. При всей присущей ему наблюдательности, относящейся даже к малозначительным вещам, он не смог бы сказать, какую сигарету по счету курит сегодня. Две смятые пачки уже валялись в корзине.
Гость и хозяин молча смотрели друг на друга.
— Очень хорошо, — пробормотал наконец седой, имея в виду не то чай, не то нечто ему одному ведомое. И весьма неодобряемое, ибо «очень хорошо» прозвучало с прямо противоположной интонацией или по меньшей мере с изрядной долей сомнения.
Гость вопросительно поднял бровь. Владелец дома подтолкнул к нему листок, легко скользнувший по крышке стола. Выражение красных глаз сидящего напротив не изменилось.
— Номер пять, — пояснил обладатель твидового костюма. Он выждал паузу, но комментариев собеседника не последовало, и он продолжил:
— У меня нет никаких возражений по остальным именам, хотя, как вы понимаете, многое отдал бы за то, чтобы их было поменьше…
— Надеюсь, будет, — вставил его собеседник.
Хозяин кисло улыбнулся, давая понять, что оценил иронию.
— Но насчет Корина. Он не кадровый сотрудник ЦРУ и давно уже не имеет отношения ни к какой другой спецслужбе. Согласен, ЦРУ использовало его в определенных операциях в качестве джо, но…
— Джо? — переспросил гость.
— Жаргон. «Джо» — это посторонний субъект, временно задействованный в силу оперативной необходимости. Так почему же он представляет столь серьезный интерес для нас? Я изучил его досье. Но хочу послушать вас, именно вас. Попробуйте убедить меня, что он опасен. Только очень постарайтесь.
Надеюсь, не нужно напоминать вам, что каждое действие должно диктоваться лишь абсолютной необходимостью. Иначе…
— Да. — Гость встал, слегка расплескав чай. Как подчиненный, он не решился бы перебивать, но их отношения были не совсем формальными, а от позиции и поступков лысоватого небритого человека зависело очень многое. Поэтому хозяин предпочел не заметить нарушения субординации.
— Корин, — сказал гость, будто пробуя это имя на язык. — Корин, — повторил он, словно распробовал, и вкус пришелся ему весьма не по нраву. — Бывший майор КГБ, ставший жертвой аппаратных игр. Без всякой вины получил срок — отсидел частично, перестройка помогла. Сумел перебраться на Запад, там оказался замешанным в какие-то темные истории, связанные не то с торговлей антиквариатом, не то с русским антиправительственным заговором… Это для нас малоинтересно. Существенно то, что во время западной эпопеи он вышел на контакт с номером четыре в нашем списке, одним из лучших кадровых сотрудников ЦРУ полковником Коллинзом…
— Все это я знаю, — седой разочарованно поднял брови. — Повторяю: я изучил его досье.
Гость едва заметно улыбнулся.
— Вы же хотели меня послушать? Слушайте, — он не был уверен, что не перешел границы допустимого, и торопливо продолжил: — Да, Корин не является и не являлся штатным агентом ЦРУ. Но на джо — вы так выразились?
