Фары высветили прижавшуюся к обочине машину и мужчину, стоявшего у открытого багажника. Останавливаться ночью на пустой дороге было нельзя, но Юля остановилась, конечно. Она всегда ухитрялась делать то, чего нельзя.
Немного опустила стекло, крикнула захлопнувшему багажник мужчине:
— Помощь нужна?
— Нет, — не повернувшись, отрезал он. «Нет» прозвучало как «убирайся отсюда».
Что-то неправильное было во всей этой сцене. Что-то неприятное, отчего Юля крепко сжала руль, вновь подняв стекло и трогая машину.
Впрочем, у нее в жизни многое было неприятным и неправильным. Например, то, что она едет сейчас не к Олегу, а на дачу.
— Поживи у меня, — предложил Олег всего несколько часов назад.
Он много работал, и встречались они только по выходным. Нужно было соглашаться. Нужно было использовать возможность создать ему домашний уют и сделать все, чтобы без этого уюта он не представлял себе жизнь.
— Спасибо, Олежек, — отказалась Юля. — Не хочу тебе мешать.
Он не стал уговаривать. Он действительно был очень занят, домой приходил поздно, только ночевать, и сил на Юлю у него не оставалось.
На самом деле «дачей» был дом в деревне. Дом лет пятнадцать назад купила тетя. Тогда дом был совершенной развалюхой, тетя мечтала его снести, построить большой, двухэтажный и проводить лето с Юлей. Тетя рисовала чертежи и показывала их Юле, Юля проект дома хвалила. Денег на дом у тети не было.
Еще тетя мечтала ходить с Юлей в лес за грибами и ягодами, а по вечерам пить чай на веранде. Правда, Юля не была уверена, что родственница сможет отличить подберезовик от поганки.
Тети не стало года через три после покупки участка, снесли развалюху и построили дом родители. Юля тогда была уже студенткой, в деревне почти никого не знала и бывать здесь не любила.
Показались первые дома, Юля принялась внимательно разглядывать заборы. Она так устала от этого бесконечного бестолкового дня, что, заводя машину на участок, почти не верила, что еще утром была в Касабланке. Юля машинально вынула видеорегистратор, который совсем не обязательно было доставать из машины. Убирать из машины все, что только можно убрать, и не провоцировать любителей чужой электроники учил инструктор на курсах вождения. Правда, едва ли он имел в виду собственный дачный участок.
Запирать машину Юля не стала, поднялась на крыльцо дома, отперла дверь. Пока она была в Марокко, родители привели дом в порядок после зимнего отсутствия. Юля включила свет, подумав, включила отопление. После южной жары наш прохладный май казался унылым, тоскливым.
Сил хватило только на то, чтобы достать из шкафа постельное белье и лечь. Она заснула почти мгновенно и проснулась, когда было уже совсем светло. И сразу поняла, что напугало ее вчера на дороге: машина на обочине, рядом с которой топтался человек то ли в ветровке, то ли в толстовке, была без номеров.
* * *
Впервые за год Роман проснулся в тишине. Обычно Ванда тихо поскуливала, стараясь его разбудить, или начинала прыгать от радости, что хозяин вот-вот откроет глаза. Неуловимым образом она всегда узнавала, что он уже проснулся.
— Ванда, — негромко позвал он и нехотя поднялся, когда собака не появилась.
Дверь в дом он не запирал, Ванда давно научилась ее открывать и, когда хотела, выбегала на участок по своим собачьим делам.
Участок с домом он купил из-за нее. Собака была охотничья, ей требовалось много бегать, а часами гулять с ней в городе у него не было ни желания, ни возможности.
Ему повезло. Знакомые старого приятеля уезжали куда-то на ПМЖ и продали участок с недавно построенным домом с радостью и недорого. Хозяева почему-то предпочитали продать недвижимость хотя бы косвенно знакомому человеку, нежели совершенно чужому. То ли потому, что боялись мошенничества, то ли еще по какой дурости.
За каким чертом им пришло в голову строить дом, если они собирались уезжать навсегда, Роман не понимал и даже собирался спросить об этом у приятеля-посредника, но так и не собрался.
Купил через интернет-магазин первую попавшуюся мебель и стал жить почти отшельником.
— Ванда! — позвал Роман, выйдя на крыльцо.
Псина не появилась. Такого с ней не бывало, он внимательно оглядел прилегающую территорию. Листья на кустах и деревьях только начинали пробиваться, участок просматривался хорошо. Собаки не было видно.
Случись такое осенью, когда он только въехал в новый дом, он бы обрадовался до смерти. Тогда он мечтал, чтобы собака куда-нибудь провалилась, даже собирался дать объявление, что отдаст ненавистное животное в хорошие руки, но объявления так и не написал.
На соседском участке стояла маленькая двухдверная машина. Машина казалась женской, и вчера вечером ее здесь не было. По его представлениям, женщины по ночным дорогам ездить не должны, но хозяйке машины виднее.
Забор с соседями скорее только назывался забором, его мог перепрыгнуть ребенок, не только афганская борзая. Вообще-то Ванда забор не перепрыгивала, подлезала под редкими штакетинами. Осенью он собирался поставить нормальный забор, отгородить себя от нежелательных глаз, но так и не собрался. Зимой на соседнем участке никто не появлялся, а недавно приехала средних лет пара.
