Олег Иванович с Ваней стояли у верхних ступеней самой большой лестницы. Перед ними, внизу, раскинулась панорама Одесского порта. Каменное здание Морского вокзала, бесконечные крыши пакгаузов, стрелы кранов… и корабли – пароходы и парусники! Густой лес мачт, перечеркнутых тонкими поперечинками реев, паутина снастей, и над всем этим – портовый гомон, который долетает даже сюда, через бесчисленные ступеньки самой знаменитой в Европе лестницы.
– Так это, значит, здесь она и катилась?
– Кто? – не сразу понял Олег Иванович. – А, ты о коляске эйзенштейновской[1]… Да, наверное. Специалисты уверяют – лучший пропагандистский кадр в истории.
Народу вокруг было море. На белых бесконечных ступенях то там, то здесь виднелись люди – дамы в длиннющих платьях, кавалеры в полотняных парах, мальчишки, няни с детьми в смешных кружавчиках. Ваня с любопытством озирался; в поезде он перечитал одесский цикл Катаева и все старался углядеть вокруг что-то из знакомых по книге реалий. Увы, знаменитые одесские каштаны уже отцвели и не радовали публику стройными, пахучими свечами своих соцветий. Но небо было все так же бездонным и по-южному синим, и все так же несся отовсюду гомон праздной публики. Шум толпы прорезали крики мальчишек-газетчиков и лоточников:
– Семачки!
– Свежие газеты!
– Сельтерская!
Олег Иванович еще раз окинул взглядом перспективу Большой Лестницы и повернулся к другой достопримечательности, известной, наверное, любому жителю России[2] – его России. Невысокая фигура в античной тоге стояла так же, как будет стоять и через 130 лет; и полушарие английского ядра точно так же высовывалось из гранитного цоколя…
– Ладно, хватит на сегодня экскурсий. Пошли в гостиницу.
– Тоже мне, гостиница! – пренебрежительно фыркнул Ваня. – Бомжатник какой-то.
– Да уж, не пять звезд, – усмехнулся Олег Иванович. – Но по здешним меркам – на три потянет. Помнится, году в семьдесят девятом я был в Одессе со школьной экскурсией – так мы в Доме колхозника жили. Поверишь – там было не в пример комфортнее.
– Поверю, – отозвался Ваня. – Куда уж дальше – разве что жабы под кроватями или грибы по углам. А сортиры… – И мальчик невольно поежился.
В коридорах монастырской гостиницы, где размещались паломники, гуляли сквозняки. Как-то Олег Иванович спросил у монашка, прислуживавшего в номерах, – зачем открывают окна в разных концах коридора? Тот ответил: «Это все из-за уборной».
Не согласиться с этим было трудно. Олег Иванович еще помнил общественные туалеты советских вокзалов и парков; а вот Иван вышел из этого заведения с круглыми от ужаса глазами, а потом долго, ожесточенно мылил руки. Увы, общая умывальня тоже не блистала чистотой.
– Ты уж не суди строго, – добродушно попрекнул сына Олег Иванович. – Все же эта гостиница – для паломников. А те народ неприхотливый, все больше духовных устремлений; есть где голову преклонить – и то ладно.
– Ну да, – буркнул Иван. – Они-то, может, и духовных… а нам, скажи на милость, зачем эти приключения духа? Отлично могли бы и сами устроиться…
– Э, брат, не скажи, – покачал головой Олег Иванович. – Во-первых, Сирия – это тебе не Ницца. Туда туристы не ездят. Паломники ведь не зря в караваны сбиваются и ходят только устоявшимися маршрутами. Там шаг вправо, шаг влево – и все, ограбят и прирежут. Причем кто угодно – башибузуки, местные бандюки, османские вояки… да и просто феллахи, крестьяне то есть. Для них русские – мало что неверные, так еще и враги; война-то всего десять лет как закончилась, а на Востоке память длинная, и особенно дурная. Обычные пассажирские пароходы в Триполи и Бейрут не ходят: либо грузовые суда, либо вот такие, «ковчеги» «Александрийской круговой линии», заточенные под перевозку паломников.
– Ну, ладно, – вздохнул Ваня, – паломники так паломники. Вообще-то они ничего, прикольные. Я вон столько наснимал, потом покажу. Кстати, Триполи – это же вроде в Ливии? Там еще Каддафи был…
– То другой Триполи. Нефтяной порт, – ответил Олег Иванович. – А этот стоит на отдалении от побережья; рядом порт, Эль-Мина. Туда наш пароход и направляется. В Средние века было даже графство такое Триполи, крестоносцы основали.
– Очередной разрыв шаблона, – вздохнул Иван. – И чего только не узнаешь в этих диких временах…
Из путевых записок О. И. Семенова
Перед отъездом посетили представителя Православного Палестинского общества. Весьма солидный господин вручил нам брошюру для ознакомления, а заодно предупредил, чтобы мы не рассчитывали на размещение в Триполи и Маалюле: в этом году наплыв паломников, и все, вероятно, уже занято, придется обращаться к грекам.
Выезд из России за границу вообще сопряжен с изрядными хлопотами по части паспорта; однако же иностранные подданные, тем более американцы, от этого избавлены. В сем обстоятельстве можно найти некоторую выгоду – все сомнения, касающиеся нашего въезда на территорию империи через Баку, после эдакого вояжа канут в Лету.
Здесь же мы столкнулись и с иным обстоятельством, которое для нас, обитателей двадцать первого века, привыкших к заказам всего и вся через Интернет, кажется попросту диким. В России 1886 года не существовало предварительной продажи билетов даже на поезда дальнего следования – вообще! То есть приезжай на вокзал, приобретай билет, плацкарту
![Смерть молчит [Смерть молчит. Другая жена. Коммерческий рейс в Каракас]](/storage/book-covers/e1/e146c2aefaffbb9a5157147e00431e75b11506c7.jpg)
