Однажды вечером, в четверг, молодая женщина отправляется в театр. Два человека, два актера попеременно появляются на сцене. Один — пузатый, он мошенник. Другой — утонченный и безмятежный, именитый гражданин. После спектакля на поклон выходит только один исполнитель, и она понимает: он играл обе роли. Он стоит у рампы, молодая женщина сидит в третьем ряду. Она может пересчитать волоски на его голове и разглядеть припудренные поры на коже лица. Она может счесть, что улыбается он именно ей и смотрит не поверх прожекторов, а ищет взглядом ее. Кто этот превосходный актер? Отовсюду звучит имя: Т. Ну конечно, этот человек — Т. Она не узнает лица. Фигура тоже совершенно другая. Но фамилия знакомая. Она уже встречала ее. Было одно письмо. Она не знает, когда его написали и зачем отослали. Несколько лет назад этот человек был молод и темноволос, теперь он поседел и отрастил животик. Молодой мужчина крепкого телосложения. Листок бумаги, исписанный его почерком, он держал его в руках, думал о содержании письма. Молодая женщина отправляется в чулан, где хранятся коробки: она не помнит, что сделала с письмом Т., выбросила или положила к другим бумагам. Она меняла квартиры, уезжала, у нее были мужчины. Письмо может быть в ящике, а ящик — на чердаке, она поставила его туда, когда начала жить своим домом. Оно могло быть немым свидетелем сцен расставания. Или распадаться на атомы, когда готовился ужин, молчал телефон или когда хозяйка лежала на кровати или диванчике, ни о чем не думая.
Актер вышел в фойе. Она не узнает черт его лица, но это Т., так, во всяком случае, говорят окружающие, и в программке тоже стоит это имя. Толпа несет ее к двери, нужно пройти мимо него. Т. замечает ее, здоровается, теперь она может поздравить его с успехом. Она отходит с мыслью о письме и не знает, ответила тогда или нет. Вернувшись, кладет на бумагу слова, которые он никогда не прочтет.
Т., пишет она — не «дорогой Т.», потому что он ей вовсе не дорог, это-то и непонятно, потому-то она и пишет. Т., пишет она, сегодня вечером я видела вас на сцене и хочу повторить, что была потрясена вашей игрой. Не знаю, хороша была пьеса или нет. Постановка недурна, оформление спектакля мне понравилось. Но тонкость вашей игры унесла меня далеко отсюда. Я побывала в местах, о которых почти забыла. Пересмотрела долгие часы фильмов по телевизору. Посетила разные тюрьмы в Америке, вспомнила лица людей, встреченных в лифте. Я не упустила ни одного мгновения вашей игры и оказалась вне времени и пространства. Вы стали разными людьми. Благодаря вам я на целый час забыла, что мое имя — Эфина, что мне скоро исполнится тридцать два, что я живу в этом городе, в трехкомнатной квартире окнами на восток, с двумя паучками. Соседи мои глуховаты и с утра до вечера смотрят телевизор. По вторникам я выношу мусор. Люблю поесть с друзьями. Никогда не задергиваю шторы. Вот что я хотела вам сказать: возможно, в прошлом я не получила вашего письма. Не знаю, что тогда подумала, и не знаю, что произошло. Меня мучит вопрос, получили вы мой ответ или нет. Помню, как удивлялась вашему письму, конверт я точно вскрывала, но смысла послания не уловила. И последнее: не хочу, чтобы вы восприняли это письмо как еще одно в ряду множества любовных записок. О любви между нами речи нет. Наверное, нечто иное, о чем мы можем поговорить или промолчать. Лично я предпочту оставить все как есть. Не исключено, что мы еще встретимся, в жизни все бывает. Надеюсь, вам больше не придется выслушивать мои комплименты, глядя в пол. Ваша улыбка рождает мысли, которые я не могу выразить словами, но они выводят меня из себя. Покинув театр, я была вынуждена остановиться и прислониться к стене, так что какой-то таксист спросил, не нужна ли мне помощь. Один мужчина предложил мне купить дозу. Другой спросил, сколько я беру. Соседи наблюдали, как я поднимаюсь по лестнице, они видели, в каком я состоянии, и решили, что вскорости случится нечто серьезное или неприятное.
Она дописала письмо и тщательно заклеила конверт, проверив уголки. Она не знает адреса, но его можно найти в телефонном справочнике. Она кладет конверт на стол, где он пролежит семнадцать месяцев. Потом она сменит квартиру и при переезде выбросит его. Вечером после спектакля Т. рассказывает подруге о встрече с молодой женщиной, которая когда-то не ответила на его письмо. Или ответила — у него в голове все путается, он ни черта не помнит, так что если ответ и был, то давно испарился. Женщина не слушает. Письмо было написано в то время, когда они с Т. еще не общались. В последние дни Т. раздумывает, не взяться ли за перо. Он не знает ту женщину, она неинтересная и, скорее, несимпатичная. Он все-таки пишет письмо.
Мадам, начинает он, но женщина еще молода, возможно, моложе него, и он меняет «мадам» на имя, тон выходит слишком фамильярным, он не знает, что делать, и решает написать «дорогая Эфина», хотя она ему вовсе не дорога, да и писать не хочется. Нужно прояснить одну вещь, и все будет кончено.
Дорогая Эфина, пишет он, мне кажется, нам следует решить один вопрос, который много лет оставался невыясненным, хотя мы считали его закрытым. Прошлым вечером, в театральном буфете, мы оба это поняли. Вы не станете отрицать, я почувствовал это по вашему голосу, по тому, как вы говорили обо всем и ни о чем. Я был принужден смотреть в пол, чтобы не выдать смешанных чувств. Я испугался, что вы заметите, поймете — это зрелище не для таких женщин, как вы. Такие, как вы, очень хрупки. Такие, как вы, легко и быстро влюбляются, а у меня, как вам известно, есть подруга, трое сыновей, дочь, и я не имею ни малейшего намерения все начинать сызнова, а главное — и вы это знаете, — любовь мало меня занимает. Для вас, как и для меня, не тайна, что мужчин и женщин способна соединить не только любовь, спектр того, что может нас связать, необычайно широк. Так не позволим же романам и фильмам опростить наши чувства. Вернусь теперь к пресловутому письму. Да, очевидно, я написал. Много лет назад я только о том и думал. Помню место. Помню, какое было освещение и дешевый стол из ДСП, за которым сидел. День был ясный, хотя уже наступила осень. Точно помню, куда ходил, что делал и какая прогулка неожиданно побудила меня сесть за письменный стол. В некоторых забавных оборотах, которые я употребил, повинен пруд. Птицам и листве деревьев я тоже обязан некоторыми допущенными в письме глупостями. Но я не хочу возвращаться к тому, что лежало в подоснове. Не буду раскрывать значения слов и смысла сказанного. Не стоит больше об этом думать. От вас мне тоже ничего не нужно, я хочу лишь смотреть — как в театре — на вашу молодую, но уже в морщинках кожу, ваш испуганный взгляд и круги под глазами, так неумело загримированные тональным кремом. Ваши щеки сбивают с толку, волосы плохо убраны, и вашей любовной жизни отпущено от силы лет десять — пятнадцать.
