Единственный и неповторимый

Единственный и неповторимый

Авторы:

Жанры: Историческая проза, Фантастика

Циклы: Мировая классика , Любовь вождей №1

Формат: Полный

Всего в книге 7 страниц. Год издания книги - 2005.

Из жизни московской балерины, приближенной к Кремлю.

Читать онлайн Единственный и неповторимый


На сцене они были белыми лебедями, и оперение их сверкало в лучах софитов. Но в мусорной, промозглой, полутемной артистической в тоскливом ожидании выхода они походили на общипанных синюшных цыплят. Их стираное-перестираное, все в штопках трико из белого превратилось в грязно-серое; кое-как припудренные грубой пудрой плечи, грудь, шея и руки отдавали трупной бледностью. Но они притерпелись к своей неопрятности: к сношенным балеткам с истертыми, навозного цвета подошвами, воняющими карболкой и мастикой, к мятым, плохо сидящим пачкам, складчатому под коленями и на щиколотках трико, к запаху потного тела (душевые в театре не работали), к колтуну в волосах (шампуня не достать, а простым мылом черта с два промоешь набитую вековой пылью подмостков шевелюру), к облезлому лаку на ногтях, к общему ощущению несвежести, которое они перестали замечать, поскольку оно распространилось на всю жизнь. Мужчины труппы выглядели куда свежее и сытее: зады налиты, как у холеных жеребцов. Но жеребцами были далеко не все, лишь те, кто еще в дни войны пристроился к соломенным или настоящим вдовам высшего комсостава, впрочем, и полковничиха могла подкормить молодого, с крепкими ляжками молодца. Другие стали жопниками при московской верхушке, этот промысел почему-то необыкновенно расцвел, может, из-за обесценивающей доступности женщин. А на кой ляд бабам замок вешать, если замуж все равно не выйдешь? Побили всех стоящих парней, да и нестоящих тоже. А эти коты и лидеры на своих даже не смотрят. Но их тоже понять можно: сколько перетаскали на себе тощих, костлявых, потных, вонючих баб, будешь нос воротить.

Так, не сговариваясь, лениво перебирали в слабых головках одни и те же обрыдлые мыслишки две балетные в антракте тоже обрыдлого «Лебединого озера», ожидая выхода на сцену, на привычное обрыдлое место «у воды».

— Хватит в молчанку играть!.. Расскажи… — тягучим голосом, скрывавшим любопытство, обратилась одна балетная к другой.

— А чего рассказывать? — нехотя отозвалась та.

— Ну, как все было?..

— Как всегда, так и было. Кино не показывали.

— Скрываешь? — Голос напрягся энергией злобы.

— Было бы чего скрывать!..

Она жалела, что доверилась Верке. А не довериться было невозможно. Когда это случилось в первый раз, то казалось, ее разорвет на части, если она не расскажет кому-то, какая ей выпала карта. Распирало так, что она могла выложиться первому встречному, дворнику, автобусной кондукторше, вахтеру, буфетчице-стукачке, председателю профкома — кому угодно. Верка все-таки ближайшая подруга: и в туалет, и в буфет всегда вместе, и на автобусе вместе — соседки-замоскворечницы, обе с Серпуховской. И та ее не заложила, раз никуда не тягают. Наказано было строго: протреплешься — башку оторвем. Вот уже второй год пошел, а башка при ней, значит, Верка — могила, черный гроб. Ведь даже бабке, единственно родному человеку на свете, пригревшему ее после смерти родителей в украинский голод, слова не молвила. Старуха, конечно, поняла, что у нее кто-то есть, раз дома не всякий день ночует, и стала пытать: кто да что? Да никто — друг, а что — прикажешь свечкой пользоваться? Хотелось, конечно, жахнуть ей по мозгам именем друга, да, слава Богу, удержалась. Та бы из нее душу вынула, добиваясь всяческого навара от такой ослепительной связи, и не убедить старую, что она вовсе ничего с этого не имеет. И не потому, что больно гордая — какая гордость у нищих? — но выходит ей за все потные труды ноль целых хрен десятых. Может, это честью считается, или общественной нагрузкой, или комсомольским поручением, поди разберись. А она-то думала!..

Поначалу, правда, она ничего не думала, поскольку знать не знала, куда ее везут. Ясно было, что к какой-то шишке: вызов в первый отдел, многозначительные туманные речи, намеки, предупреждения, потом — машина, сопровождающий, но она высоко не заносилась, знала, чего стоит, да и машина, куда ее впихнули, выглядела не больно казисто: приземистая, тесная. Правда, внутри обита кожей — иномарка. Сопровождающий, молодой еще хмырь, держал рот на замке. У него над верхними челюстями желваки закаменели, так крепко стиснул зубы. На нее даже не взглянул. Она решила проучить его за хамство, так не ведут себя с молодой женщиной, и притворилась, будто приняла его за того, кто пожелал ее видеть. Недомолвки начальника первого отдела давали ей такую возможность. «Вас хочет видеть одно лицо. Вы понимаете?..» — и, приложив указательный палец к губам, проел ее глазами до затылка, причем во взгляде его — это вспомнилось много позже — сквозь тяжелую государственную свинцовость пробилось странное, таинственное и восторженное мерцание.

Подъерзнув по гладкому кожаному сиденью к своему спутнику, она положила руку на колено, обтянутое армейской диагональю, хотя плащ на нем был штатский, и побежала пальчиками вверх. Он не шелохнулся, только весь напружинился. Она хотела продолжить игру и вдруг отдернула руку. В промельке света от уличного фонаря она увидела его лицо, искаженное нечеловеческим ужасом. Вытаращенные глаза уставились в спину шофера, нижняя губа отвисла, подбородок мелко дрожал, казалось, он сейчас взвоет или заорет безумным голосом. «Вон как боится хозяина! — удивилась она. — Вдруг шофер накапает, что мы играли. Кто же этот хозяин, если молодой, здоровенный парень враз естества своего лишился? Наверное, генерал».


С этой книгой читают
Терпение

Семья Скворцовых давно собиралась посетить Богояр — красивый неброскими северными пейзажами остров. Ни мужу, ни жене не думалось, что в мирной глуши Богояра их настигнет и оглушит эхо несбывшегося…


Котлован

Андрей Платонов (1899-1951) по праву считается одним из лучших писателей XX века. Однако признание пришло к нему лишь после смерти. Повесть «Котлован» является своеобразным исключением в творчестве Платонова — он указал точную дату ее создания: «декабрь 1929 — апрель 1930 года». Однако впервые она была опубликована в 1969 года в ФРГ и Англии, а у нас в советское время в течение двадцати лет распространялась лишь в «самиздате».В «Котловане» отражены главные события проводившейся в СССР первой пятилетки: индустриализация и коллективизация.


Мерецков. Мерцающий луч славы

Сын крестьянина-бедняка, Кирилл Афанасьевич Мерецков прошёл боевой путь от рядового запасного полка до маршала, помощника министра обороны СССР. Он участвовал в гражданской войне, был военным советником при правительстве республиканской Испании, занимался подготовкой штурма линии Маннергейма. Однако наиболее ярко полководческий талант Мерецкова раскрылся в годы Великой Отечественной Войны. Под его руководством войска Волховского и Карельского фронтов в 1941–1944 гг. провели ряд важных наступательных операций, в том числе операцию «Искра» по прорыву блокады Ленинграда.О прославленном военачальнике, Маршале Советского Союза, Кирилле Афанасьевиче Мерецкове (1897–1968) рассказывает новый роман писателя-историка А. Золототрубова.


Добром за добро

Повесть о древнем Полесье, его жителях и их князе и княгине, о войне и мире, добре и зле, о чести и доблести о любви и верности, об истинной плате добром за добро.


Целебный яд

Без аннотации. В основу романа „Целебный яд“ легли действительные приключения естествоиспытателя Карла Хасскарла, одного из тех, кто рисковал своей жизнью, чтобы дать людям благодатные дары хинного дерева.


Государь всея Руси

«Таков был Царь; таковы были подданные! Ему ли, им ли должны мы наиболее удивляться? Если он не всех превзошёл в мучительстве, то они превзошли всех в терпении, ибо считали власть Государеву властию Божественною и всякое сопротивление беззаконием…» Н.М. Карамзин Новый роман современного писателя В. В. Полуйко представляет собой широкое историческое полотно, рисующее Москву 60-х годов XVI в. — времени царствования Ивана Грозного.


Покорение Крыма

Острое противостояние России и Турции в 60-е годы XVIII века привело к началу долгой и кровопролитной войны. Военный триумф России способствовал и триумфу политическому — летом 1774 года Турция признало крымское ханство независимым государством. Верность и предательство, отвага и трусость, сражение многотысячных армий и закулисные интриги монарших дворов — так творилась история. Роман современного писателя Л. А. Ефанова рассказывает об остром противостоянии между Россией и Турцией в 60-е годы XVIII века.


Лепта

Книга рассказывает о жизни гениального русского художника Александра Иванова, автора всемирно известной картины «Явление Христа народу». Используя интересный, малоизвестный широкому читателю фактический материал, П. Федоренко воспроизводит события политической, культурной жизни России первой половины XIX столетия. В книге мы встречаем таких деятелей русской культуры, как Брюллов, Гоголь, Тургенев, Герцен, оказавших свое влияние на творчество Александра Иванова.


Искатель, 1971 № 01

На 1-й стр. обложки — рисунок Н. ГРИШИНА к повести Б. Воробьева «Легенда о Гончих Псах».На 2-й стр. обложки — рисунок Ю. МАКАРОВА к повести Н. Кравцовой «Вернись из полета».На 3-й стр. обложки — рисунок В. ВАКИДИНА к повести Ж. Сименона «Мегрэ и строптивые свидетели».


Наблюдатель

Оно не помнило ни иного времени, ни иного мира. Но постепенно в нем пробуждались знания, понятия, цели, память, осознание себя и вдруг что-то преодолело его защитный слой.


Щит и меч Кёнигсберга

Эту книгу можно было назвать «Они сражались за Кёнигсберг». Город-крепость, оплот рыцарей Тевтонского ордена, прусского дворянства, кайзеровских генералов, офицеров-заговорщиков, организовавших покушение на Гитлера… Город-крепость, переходивший, однако, из рук в руки (немцы, поляки, русские, французы) и окончательно павший под натиском советских войск. И как ни крути, все они сражались – за Кёнигсберг.Это третья – после «Прогулок по Кёнигсбергу» и «Золотой тени Кёнигсберга» – книга, написанная журналистами газеты «Новые колёса» и изданная в содружестве с издательством «Живём».


Интроверт в экстравертном мире

Мир развивается благодаря тому, что люди общаются. И с каждым годом опора на навыки коммуникации все больше. Умение манипулировать внешним миром становится главным инструментом для адекватной, успешной, и даже счастливой жизни. Но есть люди, сила которых совсем в другом. И их способности, таланты и возможности как бы всегда немного «мимо» в этом мире, настроенном на экстравертный стиль.Пришло время увидеть, что интровертность – это не болезнь, не приговор и не отсталость в развитии. Интроверты – такие люди, родившиеся на планете Земля, которые видят мир иначе, иначе его воспринимают и иначе в нем действуют.


Другие книги автора
Зимний дуб

Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.


Моя золотая теща

В сборник вошли последние произведения выдающегося русского писателя Юрия Нагибина: повести «Тьма в конце туннеля» и «Моя золотая теща», роман «Дафнис и Хлоя эпохи культа личности, волюнтаризма и застоя».Обе повести автор увидел изданными при жизни назадолго до внезапной кончины. Рукопись романа появилась в Независимом издательстве ПИК через несколько дней после того, как Нагибина не стало.*… «„Моя золотая тёща“ — пожалуй, лучшее из написанного Нагибиным». — А. Рекемчук.


Дневник

В настоящее издание помимо основного Корпуса «Дневника» вошли воспоминания о Галиче и очерк о Мандельштаме, неразрывно связанные с «Дневником», а также дается указатель имен, помогающий яснее представить круг знакомств и интересов Нагибина.Чтобы увидеть дневник опубликованным при жизни, Юрий Маркович снабдил его авторским предисловием, объясняющим это смелое намерение. В данном издании помещено эссе Юрия Кувалдина «Нагибин», в котором также излагаются некоторые сведения о появлении «Дневника» на свет и о самом Ю.


Старая черепаха

Дошкольник Вася увидел в зоомагазине двух черепашек и захотел их получить. Мать отказалась держать в доме сразу трех черепах, и Вася решил сбыть с рук старую Машку, чтобы купить приглянувшихся…Для среднего школьного возраста.


Поделиться мнением о книге