Дьявольские повести

Дьявольские повести

Авторы:

Жанры: Классическая проза, Историческая проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 185 страниц. Год издания книги - 1993.

Творчество французского писателя Ж. Барбе д'Оревильи (1808–1889) мало известно русскому читателю. Произведения, вошедшие в этот сборник, написаны в 60—80-е годы XIX века и отражают разные грани дарования автора, многообразие его связей с традициями французской литературы.

В книгу вошли исторический роман «Шевалье Детуш» — о событиях в Нормандии конца XVIII века (движении шуанов), цикл новелл «Дьявольские повести» (источником их послужили те моменты жизни, в которых особенно ярко проявились ее «дьявольские начала» — злое, уродливое, страшное), а также трагическая повесть «Безымянная история», предпоследнее произведение Барбе д'Оревильи.

Везде заменил «д'Орвийи» (так в оригинальном издании) на «д'Оревильи». Так более правильно с точки зрения устоявшейся транскрипции французских имен (d'Aurevilly), опирающуюся более на написание, чем на реальное произношение, и подтверждено авторитетом М. Волошина, который явно лучше современных переводчиков знал и русский и французский языки. Тем более, что эта транскрипция более привычна русскому читателю (сб. «Святая ночь», М., Изд-во политической литературы, 1991; «Литературная энциклопедия» и т. д.).

Amfortas

Читать онлайн Дьявольские повести


Дьявольские повести

Предисловие к первому изданию «Дьявольских повестей»

Кому это посвятишь?..

Ж. Б. д'О.

Вот первые шесть повестей.

Если публика клюнет на них и они придутся ей по вкусу, мы вскоре опубликуем шесть остальных, потому что у нас этих грешных повестей дюжина — точь-в-точь дюжина персиков.

Разумеется, содержа в своем заглавии эпитет «дьявольские», они не притязают на роль молитвенника или «Подражания Христу».[1] Однако написаны они христианским моралистом, который почитает себя не лишенным подлинной, хотя и очень смелой, наблюдательности и полагает, — такова уж его поэтика, — что сильный художник имеет право живописать все и что живопись его всегда достаточно нравственна, коль скоро она трагична и вселяет отвращение к изображаемому предмету. Безнравственны лишь равнодушие и зубоскальство. Автор же предлагаемой книги, веря в дьявола и его влияние на общество, не смеется над этим и рассказывает об этом чистым душам лишь затем, чтобы остеречь их.

На мой взгляд, вряд ли найдется читатель, который, познакомясь с «Дьявольскими повестями», захочет повторить в жизни один из их сюжетов, и в этом заключена нравственная ценность книги.

Воздав таким образом должное авторскому замыслу, поставим другой вопрос. Почему мы дали этим маленьким повседневным трагедиям столь звонкое — возможно, даже слишком? — название — дьявольских? Из-за самих этих историй или из-за женщин, которые в них выведены?

К сожалению, эти истории правдивы. В них ничто не выдумано. Автор не назвал персонажи по имени — и только. Они скрыты под масками, и с их белья спороты метки. «У меня ведь в распоряжении целый алфавит», — отвечал Казанова,[2] когда ему пеняли, зачем он не носит свое настоящее имя. Алфавит романиста — жизни тех, кто изведал страсти и приключения; ему остается лишь комбинировать буквы этого алфавита. К тому же, как ни животрепещущи эти истории, изложенные с надлежащей осторожностью, найдутся горячие головы, которые введет в обман эпитет «дьявольские» и которые сочтут наши сочинения менее дьявольскими, чем можно было предполагать по заглавию. Они ждут вымыслов, сложностей, изыска, утонченности, всех ухищрений современной мелодрамы, лезущей куда попало, даже в роман. Такие очаровательные субъекты ошибаются. «Дьявольские повести» не имеют отношения к чертовщине: это просто дьявольски подлинные истории эпохи прогресса и столь восхитительной, столь божественной цивилизации, что, когда садишься писать нечто подобное, тебе так и кажется, что ее продиктовал дьявол. Дьявол — это как Бог. Манихейство,[3] источник великих ересей средневековья, отнюдь не глупость. Мальбранш[4] говорил, что Бог познается по простоте употребляемых им средств. Дьявол — также. Что до женщин, действующих в этих историях, то почему бы и к ним не отнести определение «дьявольские»? Разве в них не довольно дьявольского, чтобы сопроводить их этим смиренным эпитетом? Дьявольское? В той или иной степени оно наличествует в каждой из выведенных здесь особ. Среди них нет ни одной, кому можно бы без преувеличения сказать: «Мой ангел!» Дьявол, конечно, тоже ангел, только падший, и если уж считать женщин ангелами, то лишь такими, как он, — падающими головой вниз и… остальным вверх. Здесь нет ни одной чистой, добродетельной, невинной женщины. Даже оставив в стороне совсем уж чудовища, они являют глазам не слишком обширный набор добрых чувств и нравственных достоинств. Итак, они тоже вправе именоваться дьявольскими, не заимствуя это слово в заглавии. Мы хотели создать небольшой музей подобных дам, не успев покамест создать еще меньший музей тех, кто служит им в обществе параллелью и контрастом, потому что у всего бывает своя противоположность. У искусства, как у мозга, два полушария. Природа сходна с иными женщинами, у которых разные глаза — один голубой, другой черный. Перед вами черный глаз, и нарисован он чернилами — чернилами беспутства.

Голубой глаз мы, возможно, изобразим позднее.

За «Дьявольскими повестями» последуют «Серафические»… если мы отыщем достаточно чистую лазурь.

Но существует ли она?

Париж, 1 мая 1874 г.

Жюль Барбе д'Оревильи


Пунцовый занавес

Really![5]

Страшно много лет назад я вознамерился поохотиться на водоплавающую дичь в болотах Запада, и, поскольку тогда в краях, где я собирался постранствовать, еще не было железных дорог, мне пришлось сесть в дилижанс на Э., который проходил в двух шагах от замка Рюэйль[6] и в котором находился покамест всего один пассажир. Этим пассажиром, личностью весьма примечательной и знакомой мне по частым встречам в обществе, был человек, именовать которого, с вашего позволения, я буду виконтом де Брассаром. Впрочем, испрашивать на это позволения — бесполезная предосторожность. Те несколько сотен особ, что называют себя в Париже светом, без труда угадают его подлинное имя.

Было около пяти часов пополудни. Медлительные лучи солнца освещали пыльную дорогу, окаймленную вереницей тополей и лугами, между которыми несла нас галопом четверка крепких лошадей, чьи мускулистые крупы тяжело вздымались при каждом ударе кнута почтальона — этого олицетворения Жизни, всегда слишком громко щелкающей бичом в начале пути.


С этой книгой читают
Призрак покойного мистера Джэмса Барбера

Чарльз Джон Гаффам Диккенс (англ.Charles John Huffam Dickens; 1812—1870) — выдающийся английский писатель XIX века.


Британские празднества
Автор: Марк Твен

(англ. Mark Twain, настоящее имя Сэ́мюэл Лэ́нгхорн Кле́менс (англ. Samuel Langhorne Clemens) — знаменитый американский писатель.


Три мушкетера

«Мельваней, Орзирис и Леройд – рядовые в роте В линейного полка и мои личные друзья. Вообще, я думаю – хотя и не вполне уверен – что они, вместе взятые, представляют собой худший элемент в полку, не найдется солдат, более ловких на всякие проделки…».


«Гроза» Островского и критическая буря

«…Итак, что такое балаган и что такое образованность?Мы имеем смелость думать, что всякий серьезный писатель обязан говорить чрезвычайно осторожно о «балагане», принимая слово это в общем смысле. Балаган имеет такую длинную, почетную и благородную историю, какой может позавидовать любое театральное ведомство, как бы не поражало оно роскошнейшими зданиями и невообразимо дорогой администрацией. Нет надобности напоминать при этом, что Мольер почерпнул в балагане не только свою язвительную веселость, но и множество лиц, увековеченных им на сцене, так же как нет надобности говорить и о близком родстве, существующем между балаганом и Шекспиром.



Себастиян Бах

Себастьян Бах был любимейшим композитором Одоевского с ранней юности и до конца дней. Он был его «учебною книгой» и постоянной радостью и наслаждением. Под датой 12 декабря 1864 г. он записывает в своем дневнике о впечатлении от сюиты Баха: «Точно ходишь в галерее, наполненной Гольбейном и А. Дюрером» (Литературное наследство. Т. 22–24. М., 1935, с. 188).


Ключи от жизни

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Клиент всегда прав

Это была сенсация! Вероника Дюкина в прямом эфире призналась в убийстве своего мужа Альберта, владельца местного телеканала. Частный детектив Татьяна Иванова, которая занималась по просьбе отца убитого расследованием этого дела, совсем запуталась. Тем неменее, два звена одной цепи: факт любовной связи Дюкина с сурдопереводчицей и его убийство, совершенное Вероникой, казалось, следовали друг за другом. Вполне возможно, что, отправившись на дачу и застукав там мужа с Зарубиной, она выстрелила в Альберта, движимая ревностью и местью.


Лоскутное одеяло

Аня обладала редким даром нести свет и успокоение страждущим. Девушка работала медсестрой, когда случай свел ее с одним из пациентов — типичным братком Юрием. Он взял ее к себе жить. Сначала Аня боялась этого сильного, богатого и абсолютно чужого человека, но потом полюбила его. Однако необычную пару ждут серьезные испытания…


Маршал Сталина. Красный блицкриг «попаданца»

Новый фантастический боевик от автора бестселлера «Маршал Советского Союза». Завладев сознанием обреченного на расстрел Тухачевского, «попаданец» из будущего отменяет смертный приговор, превратив бывшего заговорщика в ближайшего соратника Сталина.Уже исправлены ошибки в военной политике, а перевооружение Красной Армии идет с опережением истории. Уже испытана в Испании революционная стратегия Глубокой операции («Сталинского блицкрига»). Уже предотвращена трагедия 1937 года, и очищение СССР от иуд-троцкистов не переросло в массовые репрессии по принципу «Лес рубят — щепки летят».И теперь маршала Тухачевского ждут новые фронтовые командировки в Чехословакию и на Халхин-Гол, освободительные походы в Польшу и Финляндию, где есть шанс избежать огромных потерь и приобрести необходимый войскам боевой опыт «малой кровью».


Другие книги автора
История, которой даже имени нет

«Воинствующая Церковь не имела паладина более ревностного, чем этот тамплиер пера, чья дерзновенная критика есть постоянный крестовый поход… Кажется, французский язык еще никогда не восходил до столь надменной парадоксальности. Это слияние грубости с изысканностью, насилия с деликатностью, горечи с утонченностью напоминает те колдовские напитки, которые изготовлялись из цветов и змеиного яда, из крови тигрицы и дикого меда». Эти слова П. де Сен-Виктора поразительно точно характеризуют личность и творчество Жюля Барбе д’Оревильи (1808–1889), а настоящий том избранных произведений этого одного из самых необычных французских писателей XIX в., составленный из таких признанных шедевров, как роман «Порченая» (1854), сборника рассказов «Те, что от дьявола» (1873) и повести «История, которой даже имени нет» (1882), лучшее тому подтверждение.


Порченая

«Воинствующая Церковь не имела паладина более ревностного, чем этот тамплиер пера, чья дерзновенная критика есть постоянный крестовый поход… Кажется, французский язык еще никогда не восходил до столь надменной парадоксальности. Это слияние грубости с изысканностью, насилия с деликатностью, горечи с утонченностью напоминает те колдовские напитки, которые изготовлялись из цветов и змеиного яда, из крови тигрицы и дикого меда». Эти слова П. де Сен-Виктора поразительно точно характеризуют личность и творчество Жюля Барбе д’Оревильи (1808–1889), а настоящий том избранных произведений этого одного из самых необычных французских писателей XIX в., составленный из таких признанных шедевров, как роман «Порченая» (1854), сборника рассказов «Те, что от дьявола» (1873) и повести «История, которой даже имени нет» (1882), лучшее тому подтверждение.


Те, что от дьявола

«Воинствующая Церковь не имела паладина более ревностного, чем этот тамплиер пера, чья дерзновенная критика есть постоянный крестовый поход… Кажется, французский язык еще никогда не восходил до столь надменной парадоксальности. Это слияние грубости с изысканностью, насилия с деликатностью, горечи с утонченностью напоминает те колдовские напитки, которые изготовлялись из цветов и змеиного яда, из крови тигрицы и дикого меда». Эти слова П. де Сен-Виктора поразительно точно характеризуют личность и творчество Жюля Барбе д’Оревильи (1808–1889), а настоящий том избранных произведений этого одного из самых необычных французских писателей XIX в., составленный из таких признанных шедевров, как роман «Порченая» (1854), сборника рассказов «Те, что от дьявола» (1873) и повести «История, которой даже имени нет» (1882), лучшее тому подтверждение.


Поделиться мнением о книге