© И. Я. Волевич, перевод, 2020
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2020
Издательство АЗБУКА®
Сперва Матильда заметила всего лишь странную легкую тень на лице Этьена. Так и началась эта история – почти незаметно; увы, это свойство всех трагедий, не правда ли?!
Если бы Матильду попросили определить эту странность, она назвала бы ее облачком, даже не осознавая, что именно хочет этим сказать. На свете такое множество разных облаков, что поневоле задумаешься. Какое же из них омрачило лицо Этьена и что оно предвещало – обыкновенную хандру или яростную грозу? Наверно, лучше уж спросить напрямую:
– Все в порядке, любимый?
– Нет, мне что-то не по себе в настоящий момент.
Матильда знала Этьена уже пять лет и все эти годы безумно любила его. Но никогда еще не слышала, чтобы он говорил о каком-то недомогании так холодно, так бесстрастно. Она растерянно замолчала – ведь ее вопрос был задан тем легким тоном, каким обычно у людей спрашивают «как дела?», почти не ожидая ответа. Однако сейчас за этим мрачным выражением лица явно крылось что-то серьезное. Вот уже несколько дней Этьен выглядел каким-то отстраненным, потерянным. Она знала, что его угнетает работа, что новый начальник беспардонно прессует его, но дело было не в этом: он давно уже смирился с жесткими нравами, царившими в его профессиональной среде, с трудными ситуациями и никогда не омрачал их совместную жизнь жалобами на все это, возвращаясь вечером домой. Матильду всегда восхищала эта невероятная способность разделять личное и общественное. Да, такое выражение идеально подходило Этьену: он обожал делить свою жизнь на сегменты. И Матильда впервые задалась вопросом: а какое место в этой жизни занимает она сама и в каком сегменте? Ее мучило неясное дурное предчувствие: казалось, будто она отброшена туда, где нет места эмоциям, – нечто вроде мертвой зоны, сулившей отторжение.
Бóльшую часть вечера Этьен молчал, явно не желая объяснять причину. Это была настоящая пытка для Матильды. Тщетно она убеждала себя, что должна уважать его чувства, ведь и ей, думала девушка, тоже случалось плохо себя чувствовать, и у нее бывали минуты упадка, когда не хватало сил разговаривать. Впрочем, эта черта характера была свойственна им обоим: молчание помогало залечить душевные раны.
Что ж, значит, нужно взять себя в руки и оставить Этьена в покое – пускай посидит один, переживая то, что его мучит или раздражает, – а самой притвориться беззаботной. И сделать все возможное, чтобы он прочел в ее глазах: «Если я тебе нужна, то я здесь, рядом». Однако Этьен молча погасил свет в спальне. Правда, при этом все же провел ладонью по спине Матильды, перед тем как отвернуться от нее. Этот жест показался ей холодным, чтобы не сказать безразличным. Она хотела включить свет, сказать ему, что не сможет спокойно заснуть после такого вечера, но тут же поняла, что не в силах вымолвить ни слова. И, в утешение, решила перебрать воспоминания об их совместной жизни. Прежде всего она мысленно обратилась к эпизодам последнего лета. Они тогда провели в Хорватии две недели, из них несколько дней на почти необитаемом островке. И вот в самом сердце этого затерянного рая наконец заговорили о свадьбе. Этьен почувствовал, что созрел для того, чтобы завести детей. В те дни их любовь была такой прекрасной, такой бурной, – казалось, у них впереди целая вечность.
На следующее утро Этьен не стал разговорчивей. Он отправился на работу чуть раньше обычного и, выходя из квартиры, опять провел рукой по спине Матильды. И вновь этот жест выглядел чисто машинальным, ей даже почудилось, что в нем сквозила какая-то жалость. Она ответила Этьену улыбкой, которая, как она надеялась, выглядела сияющей, но он уже отвернулся. Матильда осталась одна; ей хотелось закурить, но сигарет в доме не нашлось. С минуту она постояла в кухне, оглядывая стол, за которым они завтракали: сегодня она его накрыла особенно заботливо, постаравшись чуть-чуть украсить, в надежде, что это поможет разрядить обстановку. Увы, Этьен ничего не заметил, даже не обратил внимания на лепестки роз возле чашек. А ведь стремление всегда быть позитивной, доброжелательной вполне отвечало характеру Матильды; как часто Этьен просыпался утром с радостным сознанием, что разделяет свою жизнь с такой женщиной.
Матильда никогда не опаздывала в лицей; она пользовалась репутацией добросовестного преподавателя, любящего своих учеников как родных детей. Именно так отозвался о ней кто-то из родителей на одном из классных собраний. Как всегда, она точно вовремя подъехала к лицею, находившемуся в парижском предместье. И немного посидела в машине, желая совладать с мучившим ее смятением, перед тем как окунуться в общественную жизнь. Но тщетно: ей не давали покоя слова Этьена – всего-то короткая фраза, однако и та приняла в ее сознании размеры русского романа. Матильда посмотрелась в зеркальце заднего вида; как ни странно, она не сразу узнала себя.
Наконец она вышла из машины и тут же, на стоянке, столкнулась с директором, господином Бертье. Это был долговязый, худющий человек, похожий на тех мужчин в котелке, что падают с небес на картинах Магритта
![Филофиоли [семь рассказов]](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
