Давным-давно, когда город Киото ещё был столицей Японии, жила в Киото лягушка.
Жила она не где-нибудь, а при храме, в маленьком полувысохшем колодце во дворце.
Хорошо ей там было: дно мягкое, липкое, сырое.
Но вот наступило жаркое лето. Такое жаркое, что всё кругом повысохло — лужи, канавы, ручьи. И старый колодец, конечно, тоже совсем пересох. Дно потрескалось, стало сухое и твёрдое. Даже не верилось, что в колодце сидишь.
«Придётся переезжать! — подумала бедная лягушка. — Но куда же? Поблизости всё кругом высохло. Пойду-ка я в город Осака. Осака, говорят, у моря, а я моря никогда не видела. Хоть погляжу, какое оно!»
Выбралась лягушка из колодца и тихонько поскакала по дороге в город Осака.
А в городе Осака жила другая лягушка. В большом круглом пруду ей жилось привольно. Она зарывалась с головой в мягкий ил или плавала в мутной воде среди качающихся водорослей, а в солнечный день грелась на тёплом гладком камне.
Но и в Осака тоже стало очень жарко. Там тоже высохли и канавы, и ручьи.
И пруды. Высох и тот круглый пруд, в котором жила лягушка. Дно совсем обмелело. Всю жизнь жила лягушка в пруду и вдруг очутилась на суше — ни воды, ни ила, одна сухая пыль.
«В Осака засуха! — подумала лягушка. — Надо куда-нибудь перебираться. Пойду-ка я в город Киото. Киото, говорят, столица Японии. Заодно посмотрю на столичные дворцы и храмы».
Подумала так лягушка и поскакала не спеша по дороге в Киото.
И случилось так, что обе лягушки отправились в путь в один и тот же день и даже в один и тот же час — рано утром. Одна поскакала из Киото в Осака. Другая из Осака в Киото. Скакали лягушки не торопясь: скок — и посидят, скок — и посидят. И так как вышли они в путь в одно и то же время и каждая из них скакала не быстрее и не медленнее другой, то, значит, и встретиться они должны были как раз посередине дороги.
А как раз посередине дороги между Осака и Киото стоит гора Тэнодзан. Вот лягушки прискакали к этой горе, отдохнули немного и стали потихоньку взбираться вверх по склону. Взбирались они, конечно, очень медленно, потому что не привыкли скакать по горам. Пыхтя и надуваясь, лезли они всё выше и выше. Друг друга они ещё не видели, потому что между ними была гора. Наконец лягушки добрались до самой вершины. Тут-то они столкнулись головами.
— Вот так так! — сказала киотоская лягушка.
— Вот так так! — сказала осакская лягушка.
— Я лягушка из Киото и скачу в Осака. А вы? — спросила киотоская лягушка.
— Я лягушка из Осака и скачу в Киото. У нас в Осака такая засуха!
— В Осака засуха? В Осака засуха? — всполошилась киотоская лягушка. — Как и в Киото? Как и в Киото?
— А разве в Киото тоже жарко?
— Как же, как же! У нас в Киото не то что лужи, а даже и колодцы пересохли.
— Значит, незачем нам и скакать дальше, — печально сказала осакская лягушка. — Если у вас засуха и у нас засуха, так уж лучше погибать у себя дома.
Лягушки замолчали и задумались. Обидно возвращаться с полдороги!
Думали они, думали и решили друг друга проверить. Мало ли что тебе наговорят прохожие!
— Я вот что думаю, — сказала киотоская лягушка. — Уж если я взобралась на этакую гору, так хоть погляжу отсюда на город Осака. Ведь с горы, должно быть, можно увидеть и море.
— Вот это хорошо придумано! — сказала осакская лягушка. — Посмотрю-ка и я с вершины горы. Ведь отсюда, пожалуй, можно увидеть и дворцы и храмы города Киото.
Обе лягушки поднялись на задние лапки, вытянулись во весь свой лягушечий рост, выкатили свои лягушечьи глаза и стали глядеть вдаль.
Смотрели, смотрели, и вдруг киотоская лягушка шлёпнулась на землю и сердито сказала:
— Да что же это такое? Ничего нового, ничего интересного! Точь-в-точь наш Киото! Все говорят: море, море! А никакого моря я в Осака не вижу.
И осакская лягушка тоже рассердилась:
— Что же это такое! Какая же это столица! Точь-в-точь наш Осака. Я-то думала увидеть столичные дворцы и храмы. А на самом деле ничего там нет интересного, всё как у нас.
— Ну, если так, надо возвращаться в Киото! — сказала киотоская лягушка. — Будем ждать дождя дома.
— Ну, если так, надо возвращаться в Осака! — сказала осакская лягушка. — Если пойдёт дождь, и дома мокро будет.
Лягушки простились, повернули каждая в свою сторону и зашлёпали вниз по горе. И как только скакнули разок-другой, так и потеряли друг друга из виду, потому что между ними снова поднялась острая вершина горы.
Тем всё и кончилось: киотоская лягушка вернулась в Киото, а осакская лягушка — в Осака. И до конца своей жизни думали они, что город Киото как две капли воды похож на город Осака, а город Осака — на город Киото.
Но только это неверно. Совсем не похожи эти города.
Так в чём же дело?
А в том, что киотоская лягушка видела вовсе не Осака, а свой родной Киото, а осакская лягушка видела вовсе не Киото, а Осака.
Ведь у лягушек глаза на макушке. И поэтому когда они стали на задние лапки и задрали головы кверху, то глаза у них оказались сзади.
Вот они и смотрели не вперёд, а назад: каждая лягушка смотрела туда, откуда пришла.
Только сами они об этом не знали.
И вот осакская лягушка вернулась в Осака, в свой пруд, и грустно сказала своим лягушатам: — Что Осака, что Киото — всё одно болото! И лягушата горько заплакали. Оттого и говорят: «Дети лягушки — те же лягушки».
![Семейные истории [=МамаПапаСынСобака]](/storage/book-covers/8c/8c2bda7ef4b3806759e4a8d8e700e47ac25b1ec6.jpg)
