Два года в Испании. 1937—1939

Два года в Испании. 1937—1939

Авторы:

Жанры: Биографии и мемуары, О войне

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 98 страниц. Год издания книги - 1966.

Писатель О. Савич — непосредственный свидетель борьбы республиканской Испании с фашистским мятежом Франко. В течение двух лет О. Савич находился в Испании в качестве корреспондента ТАСС, газет «Известия» и «Комсомольская правда». Автору книги приходилось бывать в самой гуще событий, знакомиться с представителями республиканского правительства, встречаться с выдающимися деятелями венгерской, болгарской, польской коммунистических партий. В книге «Два года в Испании» собраны рассказы о примечательных людях — героях событий и своеобразные очерки — зарисовки запомнившихся автору отдельных эпизодов.

Читать онлайн Два года в Испании. 1937—1939


ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Посольство Испанской республики в Париже находилось на тихой аристократической улице. По тротуару гуляли солидные буржуа и с явным неодобрением смотрели на освещенные окна роскошного особняка. Был вечерний час, но к дверям все подходили люди, совсем не похожие на дипломатов. Швейцар отсутствовал. Усталые чиновники давно уже ничему не удивлялись. В испанскую и французскую речь то и дело врывались слова других языков. Посетители были в большинстве своем одеты, как рабочие, и добивались визы настойчиво и страстно. Толклись тут и подозрительные личности, одетые изысканно. Таинственным и многозначительным шепотом они предлагали Испании товары и даже оружие.

У окна, явно нервничая, стоял молодой человек в кепке. Неожиданно он обратился ко мне:

— У меня есть рекомендация профсоюза. Товарищи собрали денег на проезд до границы. Я проходил военную службу. Я хочу сражаться. Фашисты все время наступают. Вы не можете сказать вашим, чтобы они дали мне визу поскорее?

Молодой француз, рабочий завода Рено, принял меня за испанца.

Ждать пришлось недолго. Чиновник вынес мой паспорт и лист бумаги и сказал с оттенком извинения в голосе:

— У нас еще действует старый порядок, когда наши страны не признавали друг друга. В таких случаях виза выдается отдельно, а не ставится в паспорте. Это, конечно, изменится.

На листе роскошной бумаги с гербами и печатями было сказано, что посол просит испанские власти оказывать всяческое содействие советскому гражданину, корреспонденту газеты «Комсомольская правда».

На другой день вечером я ехал на вокзал в тумане, под густо моросившим дождем. Был февраль 1937 года. Париж казался не светло-серым, как обычно, а темным, порой даже черным. Я хотел взглянуть на Собор Парижской богоматери, но забыл об этом.

На подземном перроне была слякоть. Длинный состав скорого поезда уходил на юг. Враждебные и брезгливые взгляды пассажиров первого и второго классов и провожающих их откровенно выражали то же осуждение, которое было на лицах гулявших мимо посольства: ведь у вагонов третьего класса стояли совсем другие люди, рожденные как будто не для дальних скорых поездов. Молодые, радостно взволнованные, они поднимали кулаки в приветствии, которое стало общим в Испании и для военных и для штатских. Женщины плакали, улыбаясь, и говорили: «Воюй хорошо». Обнимались расстающиеся товарищи: «Не посрами профсоюза, старик!» И опять, как в посольстве, сквозь быструю легкую французскую речь пробивались иностранные слова.

Поезд тронулся, раздались нестройные крики, кто-то запел, в окне промелькнули высоко поднятые кулаки.

— Ну вот, наконец и ты едешь в Испанию, — сказал мне Илья Григорьевич Эренбург.

Мимо двери нашего купе проходил пожилой человек с трубкой. Эренбург остановил его:

— Познакомьтесь. Беляев, сотрудник нашего полпредства. — И ему: — Савич в первый раз едет в Испанию.

— Слишком поздно, — сказал Беляев. — Надежды мало. А впрочем… Может быть, как раз вовремя.

Шел седьмой месяц испанской войны. Я не мог заснуть и все пытался себе представить, что я увижу. Представить себе, как выглядит война в Испании, пытались миллионы и миллионы людей во всем мире. Почти полгода я писал в газету только об этом — по статьям, очеркам других корреспондентов, по чужим рассказам. Но это были обрывки, черточки, декларации. Картина не получалась. А что еще мог я вообразить за несколько часов до границы?

И я начал повторять про себя один из самых старых народных испанских «романсов»:

«Утром в день святого Хуана граф Арнальдос поехал на коне на охоту. С соколом на руке он мчался по горам и долам и подскакал к морю. На берегу он увидал корабль. Паруса на нем были из шелка, а мачты из сандалового дерева. На борту стоял моряк и пел песню. Эта песня была так прекрасна, что птицы спускались с поднебесья на корабль, а рыбы поднимались из морской глубины на поверхность, чтобы послушать пение. «Моряк, научи меня своей песне!» — воскликнул Арнальдос. И ему было дано услышать ответ моряка: «Я научу этой песне только того, кто отчалит со мной».

Утром мне показалось, будто на поле выпал снег. Это пока еще робко цвели маленькие миндальные деревья. На юге была уже ранняя весна.

В Перпиньяне, пока, стоя на перроне, мы пили кофе, с поезда сошло большинство пассажиров. На маленькой пограничной станции Сербер чиновник, сидевший в наскоро сколоченной будке, проверил паспорта и заставил нас расписаться в том, что мы переезжаем границу на собственный страх и риск. Фашисты уже несколько раз пытались сбросить бомбы на туннель, соединяющий две страны (туннель, — на французской территории), и французы не желали нести материальной ответственности за возможный ущерб.

Мы сели в старый вагончик, маломощный паровоз посвистел, вагончик дернулся, поезд пошел со скоростью велосипедиста, нырнул в туннель, стало темно, потом забрезжил свет, поезд остановился. Мы были в Испании.

2

Вокзал в Порт-Боу оказался крытой полутемной платформой, густо обклеенной внутри и снаружи плакатами и лозунгами. Тут было и «Добро пожаловать в свободную Испанию», и «Фашизм не пройдет!», и «Да здравствует анархия!», и «Да здравствует независимая Каталония!». «Милисиано» (так в начале войны называли добровольцев, да и вообще всех солдат) ногой, обутой в «альпаргат» (полотняная туфля на веревочной подошве), наступал на свастику. Мать прижимала к себе раненого ребенка, а в небе сбрасывал бомбу самолет с той же свастикой. На некоторых плакатах и лозунгах издатель, не значился. Зато на других пылали или чернели, а чаще всего и пылали и чернели буквы НКТ — ФАИ (Национальная конфедерация труда — объединение анархистских профсоюзов; Федерация анархистов Иберии — объединение анархистских групп, но, сохрани бог, не партия: партий анархисты не признают).


С этой книгой читают
Так говорил Бисмарк!
Автор: Мориц Буш

Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.


Переход через пропасть

Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.


Апостолы добра

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Патрис Лумумба

Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.


Кино без правил

У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.


Лошадь Н. И.

18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).


Стальные гробы рейха

Эта книга о подводной войне, развязанной нацистской Германией против западных союзников и СССР. В ней рассказывается о подводных силах военно-морского флота Германии, немало внимания уделено «серым волкам» — подводникам и судьбам «стальных гробов» — субмарин, ставших безжалостным орудием убийства. Все персонажи книги — реальные лица, большинство которых нашло свою смерть на океанском дне.В книге впервые в России публикуется уникальный справочный материал обо всех германских подводных лодках Второй мировой войны.


Человек-машина
Автор: Макс Барри

Чарльз Нейман — ученый. Он работает в корпорации «Лучшее будущее», чтобы сделать будущее лучше. Однажды он забыл на работе мобильный телефон. А найдя телефон, потерял ногу — несчастный случай, никто не виноват. Но Чарли не видит в этом трагедии: он всегда считал, что человеческое тело — на редкость неэффективный механизм, нуждающийся в улучшении. Воспользовавшись представившейся возможностью, он начинает его улучшать.Лола Шенкс — протезист. Она неравнодушна к искусственным конечностям, и в Чарли она находит единомышленника, а то и больше, чем единомышленника.


Великий князь Дмитрий Донской

Великий князь Дмитрий Иванович Донской – один из самых почитаемых русских князей и святых. Именно он, талантливый дипломат и политик, в 1374 году отказался от уплаты дани правителю Золотой Орды Мамаю. А 8 (21) сентября 1380 года на легендарном Куликовом поле русские воины Дмитрия Ивановича разгромили войско Мамая. Впервые русские поняли, что татаро-монголов можно бить, и бить крепко. И то был первый шаг к открытой борьбе против ига, которое потомки Донского уничтожили окончательно.


Великий князь Иван III Васильевич

Фигура великого князя Ивана III Васильевича мало известна современным россиянам. И абсолютно незаслуженно. Одного перечисления сделанного им хватит, чтобы поставить его в ряд исторических личностей первой величины.За сорокалетний период правления Иван III завершил объединение разрозненных земель, из которых выросло новое единое русское государство, подвинувшее Европу с передовых позиций. Были заложены основы центрального и местного управления, принят первый в истории Судебник. Появилась профессиональная армия.


Другие книги автора
Воображаемый собеседник

Овадий Герцович Савич (1896–1967) более известен широкому читателю как переводчик испанской, чилийской, кубинской, мексиканской, колумбийской поэзии. «Воображаемый собеседник» единственный раз выходил в 1928 году. Роман проникнут удивлением человека перед скрытой силой его души. Это тоска по несбывшемуся, по разнообразию жизни, «по высокой цели, без которой жизнь пуста и ничтожна».