Джером Клапка Джером
ДУША НИКОЛАСА СНАЙДЕРСА, ИЛИ СКРЯГА ИЗ ЗАНДАМА
Рассказ
Jerome Klapka Jerome. «The Soul of Nicholas Snyders, Or the Miser Of Zandam».
Из сборника «Жилец с четвертого этажа и другие рассказы».
(«The Passing of the Third Floor Back», 1907)
Много лет тому назад в Зандаме, на берегу Зюдерзее, жил злой человек по имени Николас Снайдерс. Он был скуп, бездушен и жесток и любил только одну вещь в мире, и этой вещью было золото. Но даже золото он любил не ради него самого. Он любил власть, которую ему давало золото, — власть, позволявшую ему господствовать и угнетать, позволявшую причинять страдания по своему капризу. Говорили, что у негр не было души, но это неверно. Все люди владеют душой, или, вернее, всеми людьми владеет душа, но у Николаса Снайдерса душа была злой.
Он жил в старой ветряной мельнице, которая и сейчас еще стоит на набережной, и вместе с ним жила только маленькая Кристина. Она прислуживала ему и вела его хозяйство.
Кристина была сиротой. Ее родители умерли несостоятельными должниками. Николас, в расчете, что Кристина будет служить ему без жалованья, заплатил их долги и этим заслужил вечную благодарность Кристины, а между тем это стоило ему только несколько сот флоринов.
Кроме Кристины, у него не было ни родных, ни близких, и единственным желанным гостем, когда-либо переступавшим порог этого дома, была вдова Тоуласт. Госпожа Тоуласт была богата и почти так же скупа, как сам Николас.
— Почему бы нам не пожениться? — прокаркал как-то Николас, разговаривая с вдовой Тоуласт. — Вместе мы стали бы господами всего Зандама.
Госпожа Тоуласт польщенно захихикала, но Николас не имел привычки торопиться в такого рода делах.
Однажды под вечер Николас Снайдерс сидел один за своим письменным столом в центре большой полукруглой комнаты, которая занимала половину нижнего этажа мельницы и служила ему конторой. Кто-то постучал в наружную дверь.
— Войдите! — крикнул Николас Снайдерс.
Он произнес это слово с несвойственным ему добродушием. Он был совершенно уверен, что стучал Ян, колодой матрос Ян ван дер Воорт, который теперь стал владельцем собственного судна и собирался прийти в нему, чтобы просить руки маленькой Кристины.
Николас Снайдерс заранее предвкушал наслаждение, которое получит, разбивая в прах надежды Яна, слыша его мольбы и отчаяние, видя, как бледнеет красивое лицо молодого моряка по мере того как Николас по пунктам разъясняет, что повлечет за собой всякое неповиновение его воле. Во-первых, если Ян не откажется от Кристины, старушку, мать Яна, вышвырнут из ее домика на улицу, а отца заключат в долговую тюрьму, во-вторых, сам Ян будет безжалостно разорен: его судно, покупку которого он еще не успел оформить, перекупит другое лицо.
Такая беседа была бы очень по душе Николасу Снайдерсу. Уже целые сутки, с тех пор как Ян вернулся, Николас с нетерпением ждал его прихода. Вот почему он крикнул свое «войдите» очень приветливо.
Но это был вовсе не Ян. Это был некто, кого глаза Николаса Снайдерса видели впервые. И никогда больше, после этого единственного посещения, глаза Николаса Снайдерса его не видели.
Наступали сумерки, а Николас Снайдерс был не из тех, кто зажигает свечи, когда еще можно без них обойтись, поэтому он не мог бы точно описать наружность незнакомца. У Николаса осталось смутное впечатление, что это был старик, сохранивший юношескую живость в движениях. Глаза его единственное, что Николас хорошо разглядел, — поражали своей яркостью и проницательностью.
— Кто вы такой? — спросил Николас, не давая себе труда скрыть разочарование.
— Я — странствующий торговец, — ответил незнакомый человек. Его голос был звонок и даже музыкален, с легким оттенком лукавства.
— Мне ничего не надо, — сухо ответил Николас Снайдерс. — Закройте дверь с той стороны и не споткнитесь о порог.
Но вместо этого незнакомец взял стул, пододвинул его поближе, сел спиной к окну, пристально посмотрел в лицо Николаса Снайдерса и рассмеялся.
— Так ли вы уверены, Николас Снайдерс? Так ли вы уверены, что у вас нет никаких желаний?
— Никаких, — проворчал Николас Снайдерс, — кроме желания увидеть вашу спину.
Незнакомец слегка наклонился и своей длинной рукой шутливо коснулся колена Николаса Снайдерса.
— А не нужна ли вам душа, Николас Снайдерс? — спросил он. — Подумайте, — добавил он, прежде чем к Николасу Снайдерсу вернулся дар речи. — Вот уже сорок лет вы упиваетесь своей жадностью и жестокостью. Неужели это не опротивело вам, Николас Снайдерс? Неужели вам не хочется чего-то другого? Подумайте, Николас Снайдерс, ведь есть и другие радости: радость быть любимым, радость слышать, что все тебя благословляют, а не проклинают. Разве вам не будет приятно испытать это хотя бы для разнообразия? А если новые радости вам не понравятся, вы всегда можете отказаться от них и снова стать самим собой.
Вспоминая все это впоследствии, Николас Снайдерс не мог понять, почему он, не двигаясь с места, терпеливо слушал болтовню незнакомца, хотя она сразу показалась ему шутовством странствующего пустобреха. Но что-то в незнакомце внушало доверие.
