Однажды, в один из летних вечеров, в лесу родился родничок. Родился он в глубине леса, в самой чаще. Пробился из-под камня и заструился, радуясь жизни: летнему ветерку, шелесту листьев и могучим стволам деревьев, обступившим его, и превратившим чащу в колыбель.
Шли дни. К родничку изредка забредали грибники и охотники. Они наполняли свои фляги и, черпнув воду ладонями, подносили её к губам. Родничок не жадничал. Он щедро делился с людьми своей прохладой. Каждый день прибегал к нему на водопой и всякий лесной народ. Косули, олени, зайцы... Степенно подходил старый лось. С шумом подбегало кабанье стадо. Родничок прижился, стал в лесу своим.
Но вот, на двенадцатом году, лесные жители заметили, что подросший родничок, став ручейком, сделался беспокойным.. Он менял свое русло, поворачивая то вправо, то влево, то продолжая течь прямо. Нырял под коряги, огибал валуны. Он словно искал что-то...
Или кого-то?
Однажды ему встретился старый сухой овраг. Чем он его так привлёк, ручеёк не знал и сам. Сначала робко, затем все смелее и настойчивей, он нырнул в темную пропасть, и заструился по каменистому дну. Темный, угрюмый, запущенный овраг стал сопротивлялся этой, непонятно откуда взявшейся, сырой напасти. Он выращивал на пути ручейка жгучую крапиву, забрасывал путь валунами и щебнем, делал глубокие трещины, пытаясь спрятать ручеек глубоко под землю, но все было тщетно. Ручеек не сдавался и упрямо продолжал стекать в овраг, умело обходя все преграды, и ласково журча что-то хрустально-чистое.
И овраг сдался. Он расчистил малышу русло, убрав бурьян и крапиву. Он вымостил дно морской галькой, хотя откуда она взялась в лесу, до сих пор осталось загадкой. Овраг стал преображаться. Он окреп, и помолодел. Вместо зарослей бурьяна, огромных листьев лопуха и злых колючих стеблей, название которых знают наверное только ученые-ботаники, выросла мягкая изумрудная травка. По ней ручеёк с удовольствием бы пробежался босиком, если бы был мальчишкой....
Они подружились. Ночью овраг охранял его сонный бег, не позволяя тревожить его никому – ни филину, ни летучим мышам. Утром он радовался серебристому звонкому смеху, разгоняющему осевший туман. Они были вместе и не обращали внимания на злобные выпады грозовых туч, время от времени застилающих небо и вещающих, что такая дружба до добра не доведёт..
- Дурачок! - шипели они, и, блестя молнией в безумном припадке, вопили раскатами грома:
– Тебе что, некуда больше впадать? Вон рядом, какая красивая река! Впадай в нее! Она приведет тебя к морю! Ты ведь не видел никогда моря! Зачем тебе этот скучный овраг? Куда он тебя приведет? В болото? Смотри, скоро ты сам превратишься в болото! Уже очень скоро! Поверни русло, дурачок, пока не поздно!
Ручеёк дрожал от страха. Он теснее прижимался к глинистому руслу оврага. Тучи уходили и опять светило солнышко. Так текли дни за днями... Миновала зима...
Когда звонкая капель возвестила о начале весны, никто не заметил, что овраг переполнился водой. Он тщательно скрывал это, укрываясь осокой и зарослями камыша. Но в одно утро самый смелый заяц пробился сквозь зелень, и широко раскрыв глаза, от восторга забарабанил лапами по камешку.
Перед ним раскинулось прозрачное озеро! Красивое, глубокое, широкое.
Вскоре на берегу нового озерка собрались звери и птицы. Кто-то отыскал у соседней реки аиста, и привёл показать новое чудо.. Аист походил по бережку, поглядел, склевал лягушку, и степенно сказал, обращаясь к ручейку, застенчиво текущему в сторонке:
- Молодец, малыш. Ты сделал доброе дело. Такое озеро под силу только могучей реке, а ты справился один!
- Я не один... – ради правды возразил малыш. – Мы вдвоем, с оврагом.
- Значит, вы оба молодцы, - прострекотал аист. – Буду прилетать в гости.
Дальше было много интересного и любопытного, всего не расскажешь, но озеро не превратилось в болото. И пусть злые тучи говорят, что вздумается, они не знают истины:
Чистая, крепкая дружба никогда болотом не станет!
Не станет никогда!
Никогда!
