Все события и большинство действующих лиц этого романа не вымышлены. Войска союзников вступили в Пекин ночью 13 апреля, и на следующий день британское дипломатическое представительство, выдержавшее пятидесятипятисуточную осаду, было освобождено.
Те, кто оказался в это время в здании представительства, выжили исключительно благодаря прозорливости Герберта Сквайерса, первого секретаря американского дипломатического представительства. Еще до начала осады он позаботился собрать запасы продовольствия.
На рассвете вдовствующая императрица, переодетая крестьянкой, вместе с императором покинула город в простой повозке. За ними последовал похожий на хорька принц Дуань в собственном возке. С собой они взяли лишь нескольких евнухов.
Пекин грабили все: и нападавшие, и китайские солдаты. Что не могли утащить — жгли. Союзники дипломатично соглашались с Ли Хун-Чжаном и называли все происходившее восстанием «боксеров» против власти трона.
Царила такая неразбериха, что легко ошибиться, оценивая роль вдовствующей императрицы в этих событиях. Ведь она все-таки согласилась выдать принца Дуаня вместе с восставшими. В итоге интриган отправился в ссылку.
Союзникам предстояло получить репарацию в размере 67 миллионов фунтов: погибли 257 миссионеров, были убиты 66 человек в зданиях иностранных дипломатических миссий, 30 тысяч обращенных в христианство китайцев разделили их участь.
После того как Ли Хун-Чжан скрепил печатью последнее за тридцать лет соглашение с Иностранными державами, он неожиданно заболел и умер. Вдовствующая императрица приказала в его честь возвести в Пекине мавзолей.
14 ноября 1908 года беспомощный и бездеятельный император отправился к праотцам, а на следующий день, в полном соответствии с предсказаниями астрологов, за ним последовала и сама вдовствующая императрица.
1900
— Неужели вы, майор Вэр, способны поддаться панике?
До господина премьер-министра дошли слухи, что в провинциях весьма и весьма неспокойно.
— В Китае всегда неспокойно. Уверяю вас как британский посланник, что я вполне в состоянии справиться с любой ситуацией, в которую может вылиться это волнение, — заявил сэр Клод Макдоналд. Он говорил с вызовом, словно кто-то ставил под сомнение его компетентность. Он слишком высоко ценил собственную персону!
Стэнтон Вэр внимательно посмотрел на собеседника и подумал, что, возможно, премьер-министр прав, полагая, что этот чванливый, упрямый человек не отвечает требованиям времени.
Маркиз Солсбери со свойственным ему тактом не высказывал свое отношение открыто, однако его советники в министерстве иностранных дел не стеснялись в выражениях. Про сэра Клода говорили, что это сухой стручок с оловянными глазами и длинными нафабренными усами. Ну а пресса и подавно не скупилась на язвительные замечания. «Все осуждали это назначение. Сэра Клода обвиняли в том, что он плохо образован, слаб, нерешителен, невыдержан… и вообще являет собой тот тип военного офицера, который отмеряет милю, а отрезает шесть футов», — писала «Таймс».
Стэнтон Вэр тогда посмеялся, но сейчас он смотрел на сэра Клода Макдоналда серьезно и чувствовал, что он вряд ли справится, если ситуация начнет выходить из-под контроля. А все указывало именно на это.
Получалось, что Великобританию в Китае представлял посланник, который до сих пор не имел никакого опыта работы в этой огромной азиатской стране, кроме службы инструктором по стрельбе в Гонконге.
Сэр Клод подергал свои пышные усы, словно извлекая из них необходимую силу, и заговорил:
— Итак, майор Вэр, вы можете доложить премьер-министру, что ситуация под контролем, а те немногие инциденты, которые имели место, не имеют особого значения.
Стэнтон Вэр, помолчав, сказал:
— Полагаю, однако, что убийство Брукса имеет значение — по крайней мере для него.
— Брукс был миссионером, — ответил сэр Клод, — а миссионеры в Китае становятся причиной волнений с тех самых пор, как в 1860 году им разрешили появиться в этой стране. Китайцам претит, что они подрывают традиционное поклонение предкам, что для них исполнено глубокого значения.
— Я это прекрасно понимаю, — сдержанно ответил Стэнтон Вэр, — но, к сожалению, китайские христиане различными путями оскорбляют местные верования.
Он имел в виду, что миссионеры нередко захватывали китайские храмы, заявляя, что, по существу, они представляют собственность Церкви. А получив разрешение на строительство, намеренно выбирали священные для местных жителей места.
Францисканцы даже пытались собирать долги по ренте за последние триста лет.
— И все-таки я полагаю, что все это не важно, — настаивал сэр Клод. — Что нас действительно касается, так это нарушение баланса сил, которое произошло четыре года назад, когда русские военные корабли вошли в Порт-Артур.
Стэнтон Вэр не мог не согласиться с этим.
Пять великих держав боролись за главенство в Китае и, по словам одного остроумца, «кромсали его, словно дыню».
Лишь соперничество западных стран и их вечные размолвки препятствовали аннексии обширной территории Китая.
Стэнтон Вэр знал, что в Пекине, великой северной столице Поднебесной, маньчжуры обманывали сами себя, веря в собственную силу, в мощь и несокрушимость тысячелетних традиций Китая, не подвластных никаким западным веяниям. Кто-то из служащих министерства иностранных дел однажды заметил:
