Дом из зелёного стекла

Если вы собираетесь открыть гостиницу в городе контрабандистов, можно всё сделать правильно, а можно всё испортить.

Во-первых, избавьтесь от привычки задавать слишком много вопросов. И пожалуй, не стоит заниматься этим ради обогащения. Да, контрабандисты всегда будут при деньгах, как только найдут покупателя на восемь ящиков со стрежнями для авторучек редчайшего изумрудного оттенка, но именно сегодня у них никогда нет наличных. Если вы собираетесь открыть гостиницу для контрабандистов, неплохо бы обзавестись толстой бухгалтерской книгой и иметь в виду: что бы вы ни писали в ней, вам всё равно заплатят стрежнями для ручек. Это если повезёт — ведь с лёгкостью могут заплатить чем-то ещё более бесполезным.

Майло Пайн не был хозяином гостиницы для контрабандистов, зато ей владели родители Майло. Вообще-то, это был целый постоялый двор — огромная обветшавшая усадьба. Выглядела она так, будто её наспех слепили из заброшенных разномастных построек, свезённых с разных концов света. Заведение называлось «Дом из зелёного стекла» и располагалось на склоне холма в небольшой бухте — маленьком райончике, частью построенном на берегу, а частью на сваях, торчавших из реки Скидрэк, словно зубья расчёски. От берега до постоялого двора можно было долго-долго тащиться пешком, а можно было чуть быстрее добраться по канатной дороге, которая вела вверх по крутому склону Уилфорберского холма с причала, принадлежавшего постоялому двору. Разумеется, «Дом из зелёного стекла» распахнул свои двери не только для контрабандистов, но именно они останавливались здесь чаще других, поэтому Майло считал их заведение гостиницей для контрабандистов.

Майло жил в «Доме из зелёного стекла» с тех пор, как его совсем малышом усыновили Нора и Бен Пайны. Это место всегда было для него домом, и он привык к странноватым типам, что находили здесь приют. Некоторые из них приезжали каждый сезон, словно дальние родственники, явившиеся, чтобы потрепать тебя за щёчку, на очередной праздник, а потом снова пропадали. Спустя двенадцать лет Майло даже научился предугадывать, кто и когда появится. Контрабандисты — они же как букашки или овощи, у каждого своя пора. Вот почему Майло так удивился, когда зазвонил старый колокол на крыльце, тот самый, что был подсоединён к стальной катушке с тросом, тянувшим вагончик фуникулёра по рельсам.

Звук старого железного колокола тоже менялся в зависимости от времени года и времени суток. Сегодня, в первый день зимних каникул, вечер выдался морозным, только что пошёл снег. Поэтому звук колокола был ледяным и напоминал глоток холодного воздуха. Майло, который решал за журнальным столиком задачку по математике, поднял голову. Он хотел сделать всё домашнее задание разом, не откладывая в долгий ящик, чтобы можно было насладиться каникулами и не вспоминать про школу. Мальчик посмотрел на маму, которая улеглась с книжкой на ковре из лоскутков перед большим кирпичным камином.

— Кто-то хочет подняться? — с недоверием спросил Майло.

Миссис Пайн встала, сунула книгу под мышку и выглянула в окно у двери в холле.

— Вроде бы. Надо включить лебёдку.

— Но у нас не бывает постояльцев на первой неделе каникул! — запротестовал Майло.

Он почувствовал, как внутри нарастает смутное беспокойство, и попытался справиться с этим ощущением. Нельзя же так быстро испортить каникулы, правда? Он лишь несколько часов назад сошёл с парома, который перевозил детей из района Пристани в школу и обратно.

— Ну, не часто. Скорее нет, — ответила миссис Пайн, зашнуровывая ботинки, — но не потому, что это запрещено. Просто так обычно получается.

— Но сейчас же каникулы!

Мама пожала плечами и протянула ему пальто.

— Пошли, малыш. Будь джентльменом. Не заставляй маму выходить на холод одну.

Эх, снова разыграна всесильная карта «будь джентльменом». По-прежнему ворча, Майло поднялся, тихонько нашёптывая: «Каникулы, каникулы, каникулы!» — и, ссутулившись, пошёл за мамой. Он почти закончил домашнее задание. Предполагалось, что с ответственностью будет покончено на какое-то время.

Колокол зазвонил снова. Майло поддался своему разочарованию, остановился посреди холла в одном ботинке и, подбоченившись, издал вопль ярости.

Миссис Пайн, сложив руки, подождала, пока Майло закончит.

— Излил душу? — мягко спросила она.

Майло нахмурился.

— Я знаю, что это странно, — добавила мать, — и я знаю, что тебе не нравится, когда что-то происходит вопреки твоим ожиданиям. — Она наклонилась и порылась в корзинке для мелочей, стоявшей у двери, разыскивая фонарик. — Но послушай, сюрпризы — это не всегда плохо.

Звучало убедительно, хотя её слова, разумеется, не слишком утешили Майло. Однако мальчик кивнул и оделся, чтобы выйти на мороз. Он двинулся следом за матерью на крыльцо, через лужайку к бреши в тёмной стене берёз и синеватых сосен, которые густо росли на склоне холма. А там, в темноте, трава уступила место каменной площадке.

Всю свою жизнь с самого раннего детства Майло ощущал беспокойство, если внезапно нарушался привычный ход событий. Даже больше, чем просто беспокойство. Сюрпризы в лучшем случае вызывали тревогу. И сейчас, пока он топал на холоде по свежему снежку, чтобы поднять наверх какого-то незнакомца, нежданного гостя, из-за которого Майло придётся работать, вместо того чтобы спокойно провести целую неделю дома с родителями… тревога превращалась в настоящую панику.