День начался с обычной рутины. При загрузке перепутали судовые документы, и на Пирену вместо холодильников прибыли ванны для электролизов. Один автоматический транспорт затерялся где-то между Эланой и Торгосом. Патруль запрашивал, нужно ли начинать поиск. На Серпасе председатель Совета требовал отставки из-за того, что не удовлетворили его просьбу о внеочередном отпуске…
Ротанов вздохнул и отодвинул пачку радиограмм. Он не был в отпуске уже два года. Можно найти для этого время, но, оставаясь здесь, на Регосе, он все равно не отключится от повседневной текучки, и отпуск превратится в пустую формальность.
А если лететь на Землю… Месяц разгона, месяц торможения… Внепространственный переход в любой конец занимал не меньше двух месяцев. Слишком долгий срок для пассажирской каюты.
«Тяжеловат я стал на подъем», — устало подумал Ротанов. За последние год-два его не тянуло на Землю. Возможно, причина было в том, что Олег женился. Это событие заставило Ротанова острее почувствовать собственное одиночество. Его личная жизнь так и не сложилась.
В коллективе сотрудников управления внеземных поселений он чувствовал себя отчужденно, изолированно. Кто был в этом виноват? Наверно, он сам.
Пост руководителя управления, который он занимал, являясь, по существу, верховным администратором как самого Регоса, так и многочисленных земных колоний, разраставшихся за последние годы с неудержимой быстротой, невольно заставлял его выдерживать некую дистанцию в отношениях с сотрудниками. Почему-то раньше, в дальних экспедициях, он не испытывал подобной необходимости.
Подчиняясь не совсем понятным закономерностям, его мысль снова вернулась к Земле, к Олегу… Так ли уж он счастлив в своей семейной жизни? Жены его Ротанов не знал; самого Олега не видел больше двух лет, с тех пор как тот перешел в службу дальней разведки.
Дальнюю разведку Ротанов недолюбливал. Возможно, потому, что с каждым новым открытием очередной годной для заселения планеты множилось количество проблем, лавиной обрушивавшихся на Регос, на его управление и на него самого… Но скорее всего причина была в другом. Не мог он спокойно слышать слов: «дальняя разведка». И зависть в них была, и тоска по отшумевшим походам его юности, и горечь. Только в этом он, пожалуй, не смог бы признаться даже самому себе. И потому недоуменно пожал плечами и проворчал, имея в виду Олега: «Как можно жениться, если появляешься дома только во время отпуска?..» Вот и сейчас исследовательский крейсер «Ленинград» под командой Олега седьмой месяц находился в свободном поиске, и не было от него никаких известий… Впрочем, их и не могло быть до истечения срока похода. И хотя Ротанов хорошо понимал физическую невозможность любой связи на сверхдальних расстояниях, он невольно подумал: каково незнакомой ему женщине — жене Олега — жить каждый год в этой звенящей неизвестности… Случалось, и не так уж редко, из далеких неисследованных областей Галактики корабли не возвращались. Бесполезны были тогда любые спасательные экспедиции. Слишком необъятным оказывался район поиска. Особенно если маршрут состоял из нескольких сверхпространственных бросков.
Потянувшись к пульту, Ротанов включил видеоокно. Экран в полстены замерцал и почти сразу растаял, открыв взгляду унылую песчаную равнину, без единого холмика, поросшую редкими синими кустиками регосской колючки. Планета-космодром. Идеальное место для пересылочной и сортировочной базы. Совет решил, что управляющий центр внешних поселений должен находиться именно здесь, поближе к крупным колониям, подальше от Земли… «Но ведь ты же не возражал?» — спросил он себя, все еще стараясь найти в открывшемся пейзаже некую точку, пятно, место, на котором мог бы остановить взгляд. Но его не нашлось. Пустыня казалась совершенно одинаковой, совершенно однородной. Ежедневные старты космических транспортов не могли нарушить экологическое равновесие этой планеты.
«Разве я мог возражать доводам Совета? Все было продумано, логично, безусловно правильно». Ротанов щелкнул еще одним тумблером. Он любил в свободные минуты путешествовать с этажа на этаж своей базы, оставаясь невидимым и неслышимым. Вот и сейчас электронное чрево машины послушно создало полную иллюзию движения в лифте. В объемном экране мелькали многометровые перекрытия этажей. Стальные балки пролетов, кабели энергосвязи. Появилась надпись: «Минус четвертый».
Ротанов остановил падение и направил движение невидимой камеры в глубь этажа. Длинные и узкие проходы складских помещений, забитые контейнерами, не интересовали его.
Шесть минут подряд на экране не прекращалось мелькание глухих, без единого просвета штабелей ящиков, однообразных унифицированных контейнеров, заполненных запасными частями и различным оборудованием для земных поселений на дальних звездах.
С каждым годом возрастал объем перевозок. База постепенно превращалась в гигантский склад. Этого он не мог предвидеть, когда отстаивал на Совете ее проект. «Для чего вы зарываетесь в грунт? — спросили его тогда. — Зачем вообще нужны все эти укрепления, орбитальные станции прикрытия, силовая защита? Что вы там собираетесь строить? Базу или крепость?» И он ответил: «Нам нужен форпост. Защищенная от любых случайностей база для заселения дальних звездных систем. Мы еще юнцы в космосе. Всего лишь несколько десятилетий летаем к звездам и уже натолкнулись на остатки иных могучих цивилизаций. Мы пока не встречали врагов. Но это не значит, что так будет всегда. Мы создаем открытые, ничем не защищенные поселения на чужих планетах. До сих пор это было оправдано. Но по крайней мере у этих поселений должна быть база, защищенная от любых случайностей, чтобы в случае необходимости нам было куда отступить».
