Сон никак не шёл. Я смотрела в потолок уже пару часов. Голова что-то болела. Быть может, не стоило так долго бегать сегодня? Погода стояла пасмурная, могла и простудиться. Я перевернулась на бок. Всю спину уже отлежала! Перина эта ещё… раза три взбивала её вместе с первой подушкой, а толку? Мне всё мешало!
Я зажгла свечу и уселась, тупо смотря перед собой. Надо к лекарю было с утра сходить и взять у него снотворного. Давненько я к нему начала захаживать. Последнее время сон вообще никак не идёт. Может, нервы или гормоны штурмуют моё тело, не знаю, но сплю я очень мало и урывками. Мучают страшные кошмары, порой я даже путаю реальность и сон. Мерещится всякая чепуха. Даже в церковь ходила. Я не особо люблю там находиться: скрюченные старухи, плачущие женщины и изуродованные горожане, жалующиеся на свою судьбу. От этого мои кошмары только усилились. Священник, который не внушал мне доверия, поводил над моей головой крестом, прочитал молитву и отправил восвояси. Стоит ли упоминать, что от едкого запаха ладана голова у меня только ещё сильнее разболелась? Да и не особо я верующая… Нет, Бог есть, но вот наша церковь — это совершенно другое. Не знаю, откуда у людей возникло желание поклоняться неизвестному мужчине (Богу) всякий раз, когда им плохо? На этом, разумеется, решили заработать. Думаю, так всё и было. Церковь стала чем-то вроде культа. Чуть что — сразу крестятся и бегут ставить свечку. Чушь! Убедилась я в этом, когда увидела, как наш старший священник зажимает какого-то пацана за обычной городской грязной таверной. Недвусмысленная поза дала ясно мне понять, чем они там занимаются. И этот человек втолковывает нам про веру и душевную красоту?! И да, им всё позволено. Попробуй слово поперёк сказать, сразу на площадь выволокут и плетью так отходят, что поверишь не только в Бога, но и в Бабу Ягу, в слезливые рассказы куртизанок и слову чиновника. Так дела идут, сколько я себя помню. Ничего не меняется. Да, можно было бы воспротивиться, но… нет. Я не из того числа глупцов, кто встаёт на табурет и выкрикивает слова о чести, справедливости и надежде. Я скорее та, кто плывёт по течению, старательно огибая все препятствия. Та самая серая масса, кои большинство. Я за свою жизнь цепляюсь, поэтому подчиняюсь.
Я поддёрнула полы ночнушки. Чего мне тут делать-то? Просто лежать и ждать непонятно чего? Нет уж. Сейчас около двенадцати часов, поэтому можно смело наведаться к папаше.
Стянула через голову тонкую ткань, чепец с головы упал сам. Быстро отрыла на дне сундука свои штаны для верховой езды и натянула их. Сверху накинула свободную рубаху и застегнула несколько пуговиц. Волосы пришлось стягивать в тугую косу на затылке, потому что они, как семена одуванчика, летели в разные стороны! Обрежу! Но сразу же вспомнилось данное матери обещание. Волосы не трогать. Они уже ниже середины спины вымахали! Расчёсывание — это жуть, а про мытьё вообще молчу. Могу весь день провозиться! Но… я же девушка — мне положено.
Злобно бурча себе под нос проклятья в адрес тех, кто решил-таки дать определение леди, зашла в ванную комнату. Обошла большую бадью, несколько стульев и за ворохом мочалок и веников (адское изобретение) нащупала углубление. Засунула туда два пальца и сильно надавила. Щелчок, и потайной лаз явил мне себя. Небольшой, всего метр в высоту и примерно столько же в ширину, но я в него пролезала совершенно спокойно. Там было очень темно и тянуло затхлостью и сыростью, но я уверенно встала на четвереньки и полезла внутрь.
Свечи я с собой не взяла, ибо смотреть мне там всё равно не на что. С женщинами никогда не делились проблемами и важными новостями. За успокоением приходили и всё. Меня это оскорбляло до глубины души! Значит, Авдею всё, а мне кукиш с маслом?! Нет уж, я такой же член семьи, как и он! Отец у меня градоначальник этого города. Самый серьёзный «дядя» во всей округе. Злой, мелочный, алчный. Я его почти не знала. Когда была жива мама, то он иногда общался со мной, а после её кончины я видела его урывками. Он пропадал в своём кабинете или разъезжал по соседним городам, а я была одна. Авдей — мой брат, лет до шестнадцати любил со мной водиться, пока его интерес не перешёл на других девочек. Перепортил всех служанок, кухарок и добрался до городских. Перечить ему, конечно же, никто не смел, а отец, скорее всего, одобрил бы увлечения единственного сына. Зато я, кажется, с самого рождения была обещана какому-то заморскому лорду, с которым отец давно хотел наладить связи. Там, где выгода, там и мой папа. Больше своей жизни он любил золото. Словно заворожённый любил начищать до блеска подаренный каким-то богатым феодалом набор золотых столовых приборов. Мог часами пересчитывать деньги, никакого казначея не надо было. Нет, я его любила, как отца, но больше ничего не было. Даже омерзение лёгкое. Сейчас мне семнадцать лет, и я абсолютно точно понимаю, как ведутся дела и чем дышит наш город. В основном из-за того, что подслушиваю. Давно нашла потайные ходы во всём нашем немалом доме. Они были спрятаны, но скучное детство сыграло свою роль. Одно вышивание! Это утомительное и никому ненужное занятие! Но… увы и ах, я же леди. Лучше бы родилась в другой семье. Голод, холод, страшные болезни — минус, но безграничная свобода — плюс, перевешивающий всё!