Красавец-олень повел ухом и хотел было сорваться с места, но стрела Бишопа уже настигла его. Это было молодое, но довольно крупное животное. Что ж, охотнику опять улыбнулась удача. Но Бишоп на время забыл о добыче. Он весь превратился в слух. Кто-то чуть не спугнул оленя. Хищник? Человек? И зачем он только согласился взять с собой эту настырную девчонку. Впрочем, это возможность хоть чему-то научить ее. А там, глядишь, и…
Шорох справа заставил Бишопа резко обернуться. Из-за кустов показался Касавир. Бишоп вздохнул и злобно-язвительно произнес:
— Какого черта! Ты мне чуть добычу не спугнул. Тебе в лесу не место. От одного твоего сопения птицы разлетаются. Ты что, с утра пораньше шпионишь за мной и Эйлин? А твой храм, наверное, сгорел?
Касавир выбрался из кустов и подошел ближе.
— Моя вера тебя не касается. И мои действия не имеют отношения к Эйлин.
Бишоп покачал головой.
— Ай-ай-ай. Как паладину не стыдно врать. Или я еще чего-то не знаю?
Бишоп достал нож и подошел к убитому оленю. Вынув стрелу и заткнув рану листьями, он стал срезать свежие ветки для подстилки. Касавир молча наблюдал за ним. Сделав несколько ловких надрезов, Бишоп вынул красно-лиловые внутренности, дал стечь крови и, переложив оленя на подстилку, принялся, не спеша, снимать шкуру.
— Пойми одну вещь. Ты — воин, а я — охотник. Ты сносишь головы в открытом бою, а я выслеживаю и бью без промаха. Сейчас ты на моей территории.
Видя, как ловко и аккуратно Бишоп снимает шкуру с только что убитого им зверя, Касавир не мог не признать его правоту. Он некоторое время с интересом наблюдал за его работой.
— А где Эйлин? — Спросил он, нарушив молчание.
— О, она может быть где угодно. Последний раз я видел ее, когда она пыталась подстрелить вепря.
Касавир изменился в лице.
— Что?! Ты…
Бишоп рассмеялся.
— Твоя чуткая реакция на шутки меня умиляет. Не переживай, она себя в обиду не даст.
Бишоп перевернул оленя на другой бок и продолжал снимать шкуру, помогая себе ножом для свежевания. Паладин насупился и тихо сказал, сдерживая ярость:
— Не смей подвергать жизнь Эйлин опасности, Бишоп. Не знаю, как тебе удалось войти к ней в доверие, но я тебе не доверяю, и ей тоже не следует этого делать.
Бишоп прервал свое занятие, встал, подошел вплотную к Касавиру и посмотрел ему в лицо.
— Вот как? Значит, ты все-таки ревнуешь. Советчик из тебя вышел бы неплохой. Только прибереги свои советы для кого-нибудь поглупее нашего командира. И имей в виду, я ей посоветовал то же самое насчет тебя.
— Ты подозреваешь меня в нечестности с Эйлин? — Спросил паладин тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
Бишоп хмыкнул, не обратив на слова паладина никакого внимания, и снова занялся своей добычей.
— Прежде чем говорить о честности с ней, подумай, честен ли ты с самим собой. Можешь сколько угодно мне не доверять, но меня, по крайней мере, не упрекнешь в неискренности. А ты попробуй хоть раз быть откровенным. Разберись в своих чувствах. Что заставляет тебя быть таким яростным и безрассудным в бою? Святая вера? Ну-ну. Не лукавь. Мне не хуже тебя известно, как это бывает, когда зов плоти становится нестерпимым. Вся эта накопившаяся неудовлетворенность… А все может быть так просто. Признайся, что ты такой же самец, как и мы, простые смертные. Твой бог тебя за это не покарает, а твоя жизнь станет намного легче. Я-то знаю, что ты не всегда был безупречным святым воином.
Бишоп посмотрел на Касавира снизу вверх и добавил вкрадчивым голосом:
— Ведь правда, нет ничего приятнее, чем забыть о своем обете и припасть к кубку распутной девки. Просто признай это.
Касавир почувствовал, что закипает. То, что этот паскудник позволяет себе издеваться над ним и намекает на прошлые грехи, можно было бы стерпеть. Но намеки на причастность Эйлин — отвратительны. Отвратительнее всего то, что он говорит это безапелляционным тоном человека, привыкшего весь мир мерить по своей мерке. Бишоп уже заканчивал со шкурой. Казалось, он забыл о существовании Касавира. Один удар молота мог бы заставить его заткнуться навсегда.
— Нелегко бороться с искушением, да, паладин? — Тихо сказал Бишоп, не поднимая головы. — Давай, ты ведь можешь. Я бы на твоем месте не раздумывал. Один маленький шаг…
Касавир взял себя в руки. Ну, нет, убийцей он не станет.
— Не смей говорить так о лейтенанте, — глухо произнес он и отвернулся.
Казалось, Бишопу было наплевать на то, что его жизнь только что могла оборваться. Он уже закончил снимать шкуру и принялся разделывать сочащуюся кровью тушу. Он говорил, лениво растягивая слова.
— Бедный паладин, ты думаешь, она оценит твои жалкие попытки защитить ее честь? Она сама в состоянии защитить себя, если ты этого еще не заметил. Странно, что ты мог увлечься женщиной, которую совсем не знаешь. Впрочем, меня это не очень удивляет, учитывая твою былую неразборчивость.
У Касавира предательски дрогнула жилка под глазом, но он продолжал молчать и смотреть, как Бишоп управляется с кинжалом для разделки. Это зрелище было не самым приятным, но его ловкая и точная работа завораживала. После долгой паузы Бишоп произнес: