- Александр Васильевич, вы в нечистую силу верите? - спросил Вадим Арсеньев своего непосредственного начальника.
Разговор происходил в первых числах января 1925 года, в разгар борьбы с поповщиной и суевериями. Место действия - Главное управление научными учреждениями, сокращенно Главнаука, оплот фундаментальных знаний при Наркомпросе РСФСР. Действующие лица: руководитель особой группы Специального отдела ОГПУ А.В. Барченко и один из его подчиненных, В.С. Арсеньев. Строгое учреждение, серьезные люди. И нелепый вопрос, который Вадим, не получив ответа, озвучил вторично:
- Так верите или нет?
Варченко, сидевший за большим столом орехового дерева, поднял на назойливого сотрудника круглые стеклышки очков, за которыми, сквозь блики, угадывались темные проницательные глаза, и проговорил в свойственной ему манере, доставшейся по наследству от предка-иерея:
- Аз, Вадим Сергеевич, верую в могутность человечьего разума и в победу коммунизма на всей земной тверди.
Выразился вроде бы однозначно, но и тон его, и окружающая обстановка свидетельствовали о том, что заданный Вадимом вопрос вовсе не так нелеп, как могло показаться на первый взгляд.
Начать с того, что особая группа, которую возглавлял Александр Васильевич, занималась изучением явлений, выходящих за рамки обыденности, а сам Варченко слыл в Советской республике наипервейшим оккультистом. И помощников он себе подбирал с той же тщательностью, с какой энтомолог выискивает редчайшие экземпляры для коллекции бабочек.
Обыкновенные люди, пусть даже весьма толковые и преисполненные рвения, его не интересовали. А вот когда судьба его сводила с индивидуумом, наделенным уникальными способностями, тут он, что называется, делал стойку, как охотничий пес, почуявший запах куропатки. И не имело значения, каких убеждений придерживался тот или иной уникум, состоял ли в партии и была ли правильной его биография.
Вадим, например, не мог похвастаться пролетарским происхождением, да и в марксистско-ленинской теории откровенно плавал, зато умел видеть в темноте, обладал поистине локаторным слухом, ну и так, по мелочи - мог практически бесшумно передвигаться, перемножать в уме многозначные числа, играть в шахматы вслепую… Прочие члены группы были ему под стать, и Варченко ими по-отечески гордился - считал не столько младшими коллегами, сколько питомцами, требующими заботы и опеки.
Сам он за годы работы с необъяснимым тоже кое-что постиг: еще до революции овладел навыками гипноза, обучился некоторым духовным практикам у тибетских лам. Его кабинету в Главнауке позавидовал бы любой ценитель редкостей. Это был настоящий музей, наполненный предметами, привезенными со всех концов света. Палец Александра Васильевича украшало египетское бронзовое кольцо со скарабеем, свою личную печать он вмонтировал в рукоять кинжала, принадлежавшего когда-то майяскому жрецу, а чернильницей служил найденный на Ближнем Востоке камень с глубоким отпечатком раковины доисторического моллюска-аммонита.
В настоящую минуту Варченко был занят тем, что изучал монографию фольклориста Афанасьева «Языческие предания об острове Буяне», делал в ней пометки и что-то выписывал бисерным почерком на маленькие бумажные листочки. За этими трудами его и застал Вадим, любивший беседовать с шефом неформально, тет-а-тет.
- Присаживайтесь, Вадим Сергеевич. Вкушайте. - Барченко указал на малахитовый столик, где в тарелке, сделанной из нижней половины клюва мадагаскарского эпиорниса, высились горкой кубики рахат-лукума. - Сие лакомство мне намедни товарищ привез. Был в Китае, изучал там предания о драконе, будто бы в Небесном озере обитающем. На обратном пути к османам заехал, хотел на Арарат подняться, дабы Ноев ковчег поискать, но курды едва живота не лишили…
Вадим примостился за столиком и повертел в руке мяклый брусочек лукума. Сегодня он заглянул к начальству не праздно - имелась тема, требовавшая обсуждения.
Александр Васильевич первым нарушил повисшее молчание:
- С чего это вы вдруг про нечистую силу вопросили, а? Никак Гоголя на ночь начитались?
- Нет… Просто из Клинского уезда слухи просочились.
Варченко оторвался от чтения, глянул пытливо.
- Это какие ж слухи, позвольте полюбопытствовать?
- Болтают, что в лесу тамошнем бесы завелись. Огни меж деревьев мерцают, тени снуют, звуки непонятные слышатся…
- Может, браконьеры лихоимствуют? - предположил шеф. - Завидовский бор живностью обилен, для дичекрадов самое раздолье.
- Как раз-таки браконьеры этот слух и р-распространили. Они теперь туда носа не суют.
Весть о клинской нежити Вадим получил от знакомого корреспондента газеты «Атеист» Мурина. Тому сплетню принесла кума из деревни Загорье, расположенной к северу от Москвы. Мурин в бесов не поверил, но подумал, что из разоблачения вредных баек получится хороший материал для ближайшего номера. Захватив с собой редакционный фотоаппарат «Лейка», он отправился на место. Переговорил с деревенскими - они наплели ему с три короба о ведьмаках, леших и прочей чертовщине, наводнившей окрестности. Посмеиваясь, Мурин пошел прогуляться.
