Станислав Куняев КТО СТАРОЕ ПОМЯНЕТ… (Открытое письмо Владимиру БУШИНУ)
Позвонил мне в феврале этого года Володя Бушин и говорит:
— Поздравляю тебя, Станислав, с публикацией в журнале дневников твоей матери. Она — настоящий советский человек. Не то что ты. Это — лучшая глава из твоих воспоминаний! — На душе у меня, несмотря на оговорку, тепло стало. Угодить самому Бушину! Чтобы он похвалил! Это великая радость для каждого из нас.
А через неделю я от него же получаю очередной приятный сюрприз. Публикует он статью в газете «Завтра» № 9 о покойном Вадиме Кожинове и похвально отзывается о работе моего сына Сергея про Павла Васильева ("Русский беркут"), цитирует ее, называет «содержательной». А я так волновался, принимая решение о публикации. Но Бушин похвалил — и от души отлегло. Слава Богу, опять удача!
Но, как говорится, "недолго музыка играла". Прошло еще две недели, и Володя Бушин резко сменил милость на гнев. В трех апрельских номерах еженедельника «Патриот» он напечатал огромную статью "Как на масленой неделе я гостей ждал", в которой мишенями его язвительного сарказма стали Валентин Распутин, Владимир Бондаренко, Михаил Назаров, Владимир Крупин, Александр Бобров, Виктор Кожемяко… Словом, чуть ли не добрая половина патриотического фланга нынешней русской литературы. Я не хочу разбираться в том, где он прав, где не прав, говоря о них, все они люди взрослые, захотят — ответят. С Владимиром Сергеевичем шутки плохи, не до жиру — быть бы живу, себя бы только защитить… А защищать есть от чего. Вот что пишет он, лишь недавно одобрительно похваливший мои воспоминания, после этого приступа альтруизма:
"Главный редактор печатает в пятнадцати номерах свои воспоминания, перемежая их главами сочинения своего родного сына, а также воспоминаниями родной матушки. И еще не окончилась публикация, как уже одиннадцать полос журнала отводятся для хора из шестнадцати голосов, поющих автору аллилуйю под заголовком "Хочется низко поклониться". И тут же Александр Бобров возглашает в "Советской России": "Духовный подвиг!" Ну в чем тут подвиг? (Далее идут восхитительные по своему размаху и ораторской красоте строки. — Ст. К.)
…Может, автор писал свои воспоминания, как писал "Город Солнца" Кампанелла, сидя 27 лет в темнице? Или как Некрасов свои первые стихи — в пучине нищеты и голода? Или как Николай Островский — прикованный болезнью к постели? Или, наконец, как Лермонтову за "Смерть поэта!", грозила ему ссылка под чеченские пули?.. Да ничего подобного! Здоровый сытый мужик в тепле и холе писал себе и писал. И когда хотел, тогда и печатал в своем журнале безо всякого постороннего вмешательства в текст… А тут еще и премию какую-то с ходу огреб. Подвиг!.."
Да, недолгой была моя радость от недавнего признания Владимиром Сергеевичем! Не выдержало его сердце ретивое…
Вконец удрученный, сел я писать ему жалостное письмо обиженного человека: "Дорогой Володя! Вот ты пишешь, что я "здоровый сытый мужик". А ты что, мой личный врач? Ты в мою медицинскую карточку заглядывал? Может быть, ты знаешь, какие операции я перенес, на каких таблетках живу? Или ты навещал меня в кардиологическом центре, где в 1998 году я лежал с тяжелейшим приступом стенокардии, и врачи спорили делать ли мне операцию на сердце или погодить, где, кстати, я и начал в больничной палате писать свои воспоминания? На всякий случай. Мало ли что… Может быть, ты всегда бываешь рядом со мной, когда мне приходится вызывать «скорую» или когда меня в обморочном состоянии увозили в больницу? А ты пишешь "здоровый мужик"! И не стыдно? Недавно пришел ты в редакцию, чтобы взять майский номер журнала со своей статьей о Радзинском, и, когда я упрекнул тебя за слова о "здоровом мужике", — в ярости закричал: "Но ты же чемпион Калуги по плаванию!" Володя, окстись, чемпионом я был в 1951 году, полвека назад, с тех пор столько суперменов и Олимпийских чемпионов померло… Ты тогда ушел из редакции, а я, расстроенный вконец, подумал: "Ну вот, дали только что Бушину премию имени Шолохова. Я рад за него и никогда не скажу, что он ее «огреб»… "А может быть, — поразила меня мысль, — все дело в том, что он не литературный критик, а просто литературный хам?" Подумал — и как-то на душе легче стало.
А что же ты так яростно, Володя, набросился на Сашу Боброва? Ну назвал он мою книгу "Поэзия. Судьба. Россия" литературным «подвигом». Слава Богу, Бобров не сравнил в отличие от тебя мою скромную судьбу с судьбой Кампанеллы или Николая Островского; может быть, он в избытке дружеских чувств чуть-чуть переборщил в эпитетах, но зачем же тебе так неистовствовать? В конце мая в газете "Российский литератор" вышла большая статья Михаила Чванова о моем двухтомнике, и называется она "Три подвига Станислава Куняева". Не «один», как у Боброва, а целых «три». Ну что ты теперь будешь делать — проклинать Мишу Чванова, хорошего писателя, русского патриота из города Уфы? Отравлять свою душу завистью? Или, наконец, порадуешься если не «подвигу», то хотя бы успеху собрата по литературе. А не дай Бог, о моих воспоминаниях еще несколько статьей появятся и на каждую из них тебе придется отзываться во гневе? Да побереги здоровье! Мне жалко, Володя, твой незаурядный дар полемиста и темперамент гражданина. Ты пишешь, что в "Нашем Современнике" было аж шестнадцать отзывов (в подборке из 50 читательских писем) на мою книгу ("хор из шестнадцати голосов, поющих автору аллилуйю")… А может быть, сердце твое свербит от ревности, что появляются книги в наше "не читающее время", которые все-таки находят своего читателя"? Эти отзывы, Володя, интересны в первую очередь не тем, что они о книге главного редактора, а тем, что в них проявляется облик, характер, сознание современного читателя. Каков он? Письма отвечают: выжил. Не сдался. Не превратился в рыночную пыль. Сопротивляется. Понимает. Живет надеждой на победу. Вот что интересовало журнал в первую очередь, когда мы печатали эти письма, а не «аллилуйщина». Умного читателя, Володя, надо уважать, ценить и поощрять. Особенно в наше время. Кстати, опубликованных писем о моей книге могло быть много больше, чем шестнадцать (как все точно ты подсчитал — "пятнадцать номеров", "одиннадцать полос", "шестнадцать откликов" — чистый бухгалтер!), поскольку журнал получил более 300 положительных откликов на "Воспоминания и размышления". Однако, жалея твою ранимую психику, мы напечатали лишь малую толику из этого моря писем. Надо все-таки в условиях информационной блокады журналу доказывать, что, несмотря ни на что, нас читают и любят.
