Походка у Зиды мягкая, плавная. Словно не идёт, а скользит над землёй в этаких почти балетных прыжках этот весёленького нежно-голубого цвета, благообразный старичок с белоснежной опушкой в нужных местах. Тощий, но не костлявый – лишь выдаётся вперёд заострённая нижняя челюсть с прилежно заточенными надфилем клычками – тролль мягко плывёт меж корявых почерневших стволов.
Грубоватый, надёжный приклад собственноручно сделанного арбалета нагрелся и вспотел в моих руках. Спасибо святой Софи Марсо, вовремя она надоумила! В своё время попёр я у соседушки из гаража старую рессору от его ещё допотопного Москвича. Немало потом корпел над конструкцией, прикидывал и так и эдак – уж чертёжик-то не достать ни за какие деньги. Ничего, у нас в шахтёрском крае безруких и безголовых не бывает – в конце концов и придумал, и сделал…
Следом за Зидой скользят по захламлённой улице ещё двое почти таких же. Куда помоложе, пожалуй, прикидываю я, и поглупее. А значит, и послабее – несмотря на то, что плечики у них поширше будут. Или поширее? Ай, ну и пёс с ними! Я ловлю сторожко виляющий взгляд тролля в Т-образный прицел. И когда Зида своим скользящим шагом проплывает мимо облупленного рекламного стенда, где память услужливо дорисовывает мне настырное предложение корма для энергичных собак, я делаю языком и гортанью неподражаемое:
– Ццо!
Эх, где же те собаки и их жрачка, в нынешние времена и то, и другое на ура пошло бы… плавная текучесть Зиды на мгновение прерывается нелепой неподвижностью, пока взгляд тролля пытается вычленить источник цоканья. Это не так-то просто, подскажу я вам, уж место выбирал я долго и пристально, чтоб сбоку не видать, лишь только непосредственно с линии стрельбы – а это, знаете ли, весьма чревато… И мои пальцы столь же мягко и плавно, как только что стелился тролль, вжимают спусковой рычаг арбалета.
Больше всего я, как ни странно, промучился именно с арбалетными болтами. Если слишком калёные, то лопаются, стоит ими попасть в камень или металл. А если мягкие, то гнутся, и потом семь потов сойдёт, пока выровняешь и доведёшь до приемлемого состояния. Уже и из арматурной проволоки пытался делать, и из сварочных электродов-пятёрки, много чего перепробовал. Но в конце концов, нашёл… а вот, не скажу! Покойный ныне папенька как увидал, что его великовозрастное чадо шутя соседушкин забор из доски-двадцатки прошивает, сразу за ремень ухватился…
Хмурое утро с низко стелющимися тучами тёмно-золотистого цвета замерло, спрессовалось в одно тугое и невыносимо сжатое, как пружина моего арбалета, мгновение. Казалось, ничего не получится… но длинный спусковой рычаг уже утонул в ложе приклада. Я почти вижу (уж каждую часть сам выточил, да не раз, пока нащупал нужную конструкцию) как хвостовичок зацепил гладко обточенный орех из твёрдого дерева. А тот, в неустойчивом равновесии удерживая прорезью тетиву, еле слышно скрипнул. А, чёрт, опять смазать надо!
Но натянутая до звона тетива в прорези ореха уже миновала точку, за которой ей остался лишь единственный путь – вперёд. Вперёд, к свободе и уже ждущему в лотке стальному болту! Весь арбалет вздрагивает, весьма ощутимо толкает в плечо.
И меж уже расширившихся от удивления при виде меня глаз тролля вдруг вырастает диковинное стальное украшение…
Когда по нашим краям жахнуло катаклизьмой, сразу народ повыбило так, что только один из ста и выжил. Часть потом ещё ушла – кто с горя рассудком тронулся, кто по дурости. Но зато немногие оставшиеся осмотрелись-обнюхались и принялись потихоньку приспосабливаться. Ну да, поначалу всяко бывало – и быковали некоторые пальцами растопыркой, и мародёрствовать пытались по старой привычке выезжать на людском горбу. Но вы не поверите, на что способен старый добрый АКМ – собственноручно вылизанный-пристрелянный, да ещё и при грамотной тактике.
В общем, стала потихоньку жизнь налаживаться, народ из щелей повыполз и стал как прежде друг к дружке жаться, но не забывать и по сторонам шастать глазёнками завидющими и ручонками загребущими. Кое-где места расчистили, подремонтировали да отстроились по-новой, в том месяце даже свадьбу Лёнчика с Марьяной сыграли. Да нет, не с рыжей Марьяной, которая дочь ведьмы, а с белобрысой, которая с Черёмушек!
Но потом выяснилось, что после катаклизма здесь появились и эти…
Арбалетный болт у меня замечательный, охотничий – с перекладинкой в задней части. И пришпиленному к стенду словно гвоздём Зиде только и остаётся, что дёргаться, пока я уже открыто подхожу поближе. Даже забавно смотреть, как по обеим сторонам торчащего наконечника хлопают буркатые, чуть навыкате водянистые глаза тролля – а ниже всего этого благолепия бессильно щёлкают и скрежещут клычки.
Обоих его спутников уже затянуло под щербатые остатки асфальта некогда роскошной улицы Ленина. Тролли-то, они немного сродни камню – вот и норовят, паскуды, чуть что, сразу в землю уходить. И плевать им, что там, под низом, лишь известняк да немного глинистых сланцев… моя рука проворно лезет в особую жестяную коробочку из-под чая и сыплет на пробивающиеся словно белёсая трава лохматые макушки здоровяков по щепотке особой смеси. Самосад от одного дедка с базара плюс дифенол-дифено-хинон-диимин, между прочим! Если махорка для клыкастых что-то вроде шоколадной конфеты для малыша, то химия… метаболизм у троллей основан на азотной кислоте, кстати – и та дрянь живо проявляет бедолаг, вытаскивает обратно на свет божий.
