«Бывало, страшнее не было двух вещей: первое — в разные стороны уходящих поездов; второе — невозможности нарисовать то, что видишь», — записала в своем дневнике 75-летняя Татьяна Алексеевна Маврина (1900–1996). Одна только эта фраза позволяет почувствовать ту остроту и неординарность восприятия, которой отличалась эта женщина.
Перед вами книга, в которую вошли дневники и эссе одной из наиболее ярких и самобытных художниц России XX века. Татьяна Алексеевна прожила долгую жизнь, быть может, не очень богатую внешними событиями, но чрезвычайно насыщенную эмоционально. Внутренняя ее жизнь состояла главным образом в служении живописи — в создании радостного гимна земному бытию и красоте мира. «Перелагать красками на бумагу свое восхищение жизнью» — вот, собственно, та цель, которую художница ставила перед собой, которая придавала ей силы и наполняла ее ежедневную деятельность смыслом.
Мы располагали дневниковыми записями, которые Маврина вела с 1930-х годов, причем в некоторые годы — весьма кратко, а в последние десятилетия — почти ежедневно, с массой бытовых подробностей. С течением времени изменялись и форма, и характер этих дневников. Деловые записи, финансовые пометки, путевые «отчеты» о поездках перемежаются в них с описаниями повседневной жизни, иногда очень откровенными, иногда — ироничными, или с наблюдениями природы во время прогулок…
Отдельно художница записывала «для памяти и прочтения» мысли об искусстве, впечатления о выставках, делала множество выписок из прочитанной литературы, а круг ее чтения был чрезвычайно широк и разнообразен — литературные новинки, мемуары, материалы по истории. Это и русские писатели — Пушкин, Толстой, Достоевский, Тургенев, и западные классики — Гофман, Бальзак, Мериме, Герман Гессе, Моэм, Уоррен, и философы — Сократ («Сократ поразил меня в самое сердце»), Кант. В 1960-е годы Маврина с увлечением читала Сартра и написала в дневнике: «нахожу черты сходства в вопросе о работе и смерти с моими представлениями». Ее оценки неожиданны, их трудно предугадать. Она любила поэзию, записывала стихотворения Н. Гумилева, В. Хлебникова, Лорки, Рильке в переводах Б. Пастернака. Она очень хорошо знала творчество А. Блока. Блоковским местам Подмосковья посвящены циклы ее пейзажных зарисовок и гуашей конца 1970-х — начала 1980-х годов, на основе которых потом была сделана книга «Гуси, лебеди да журавли». Литературой о Пушкине Маврина интересовалась профессионально, ведь она делала иллюстрации к сказкам поэта.
К искусствоведческой литературе художница обращалась не часто, делая исключение для книг ее хорошей знакомой Н. А. Дмитриевой (автора текста к альбому Мавриной). Но читала много исследований о русском народном искусстве, о древнерусской живописи, о фольклоре, о сказках, пословицах, заговорах; то есть, по ее словам, «занималась изучением своей национальности». Художница была знакома и состояла в переписке с крупнейшими историками и искусствоведами — А. Рыбаковым, Д. Лихачевым, А. Василенко, А. Реформатским, И. Грабарем, Н. Н. Померанцевым, постоянно общалась с сотрудниками московских музеев.
В середине 1930-х годов Татьяна Алексеевна и ее муж, художник Николай Васильевич Кузьмин начали коллекционировать иконы и предметы декоративно-прикладного искусства. Большая часть этого собрания ныне находится в Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, в отделе личных коллекций. Отдельные дары были сделаны Государственной Третьяковской галерее, в том числе икона XVI века «Не рыдай», и Музею А. С. Пушкина. Историю коллекции Маврина рассказала в статье «О древнерусской живописи», которая впервые публикуется на русском языке в настоящем издании.
Татьяна Алексеевна начала вести дневник в особенно счастливое для нее время — летом 1937 года, когда они вместе с Николаем Васильевичем проводили первое лето их совместной жизни в подмосковном Грибанове. Впоследствии записи делались «от избытка сил» и когда все шло относительно спокойно. Когда приходила беда, в дни болезни — ее или мужа, записи становились скупыми или не велись вовсе.
Дневники мы разделили по хронологии на 4 раздела. Первый раздел — 1930–1940-е годы — практически полностью воспроизводит одну тетрадь, самую раннюю и объемную (Маврина назвала ее «Летопись»). Она содержит обобщающие, почти зашифрованные записи — одна в год — с 1930 по 1936-й. А с 1937 по 1943 год дневник велся более подробно. За 1944 год — всего одна запись. С 1945 по 1958 год записей не велось, по крайней мере их не удалось обнаружить.
Второй раздел — 1960-е годы — начинается с мая 1959 года. Это — самая насыщенная информацией, самая динамичная часть дневников Мавриной. Татьяна Алексеевна полна сил и энергии, она ведет активный образ жизни, путешествует, «борется» с издателями, записывает интересные наблюдения, забавные эпизоды. В этом разделе представлены в хронологическом порядке записи из разных блокнотов и тетрадей.
К концу 1960-х складывается особый тип мавринского дневника: на листе слева — выписки, иногда очень объемные, на несколько страниц, из того, что она в тот момент читала, а справа она помещала дневниковые записи. Таким образом, структура дневника в определенной мере выявляла и картину жизни художницы, в которой существовало как бы два параллельных потока — жизнь бытовая, со всеми событиями, людьми, изданиями — и жизнь внутренняя, заполненная творческими поисками. Порой среди выписок из прочитанного встречаются ее полемические комментарии.