Чужое побережье

Чужое побережье

Авторы:

Жанр: Поэзия

Циклы: не входит в цикл

Формат: Фрагмент

Всего в книге 20 страниц. Год издания книги - 2012.

«Чужое побережье» – книга необычная и непривычная, причем сразу во многих смыслах. Ее автор – крупный государственный деятель, первый зампред Центробанка России. «О себе и о своем времени заговорил человек действия, призванный и привыкший распоряжаться не только собственной судьбой» (Сергей Чупринин). Начало книги автор счел нужным составить из стихов, написанных тридцать лет назад – этот раздел называется «До н. э.», что абсолютно точно по сути. Когда же настала новая эра, выяснилось, что «страшно прилюдно раздеваться, особенно если ты всю жизнь в костюме и галстуке». Но человек в костюме преодолел страх, и выяснилось, что боялся он зря – поэт Алексей Улюкаев оказался самобытен, интересен и привлекателен. Галстук, как выяснилось, ни при чем.

Читать онлайн Чужое побережье


От автора

Я – поэт. Этим и интересен. – Совершенно справедливо заметил Маяковский. Я – поэт. Этим не интересен. – Всегда считал автор этих строк. Ну, не всегда: как и некоторые другие, прошел по дороге со станциями: я, я и Пушкин, Пушкин и я, Пушкин. Пока двигался между первыми тремя станциями, написал какое-то количество стихов, за которые и сейчас не стыдно. Значительная часть их издана через много лет в книжке «Огонь и отсвет».

«Дальше – тишина». Не только потому, что доехал до четвертой станции. Но и потому, что время изменилось, жизнь изменилась.

Начинал, когда поэт в России был «больше, чем поэт». А потом оказалось, что ничуть не бывало и, как и во всем мире, он меньше или равен. Объявилась гласность. Стало можно писать довольно прямо на острые темы – и публиковаться! Журнальные и газетные статьи вытеснили стихи. Я бы сказал, тут действует некий вариант закона Грешема (худшие деньги вытесняют из обращения лучшие): претендующее на вечность вытесняется актуальным.

А потом оказались востребованными экономические концепции и программы, и автор стал «программистом». А потом оказалось, что есть шанс самому реализовать эти концепции и программы – и автор был мобилизован в правительство реформ. И это был такой драйв! А потом – и депутатство, и работа в академической науке, и даже, извините за выражение, партстроительство.

Когда говорят пушки, музы молчат. А артиллерия била изрядная. Стихи вытеснялись публицистикой, публицистика – программами. А те – проектами указов, законов, инструкций и прочих нормативных актов. И кому ж ты доверишь их реализацию, как не себе, любимому!

А тут тебя настигают высокие должности, востребованность – профессиональная и социальная, довольно высокая оценка твоего труда и знаний. А семья? А необходимость заработать копейку?

Это не оправдание, а объяснение. У автора есть своя «теория сопротивления материала»: если цели, идеалы, амбиции, талант – не выдерживают столкновения с жизнью, любовная лодка разбивается о быт, значит это не совсем настоящие цели, идеалы, амбиции, талант и любовь. У Мао Цзэдуна, по-моему, был тезис о том, что по завершении уборки урожая следует взяться за мировую революцию. Вот и автор, как и многие, оказался таким «маоистом»: сначала то, то и то – а уж потом стихи.

Но так не бывает.

И так просвистело тридцать лет (практически ровно тридцать!).

А потом… А потом тот червячок, который впал в анабиоз, вдруг очнулся. И вдруг стал жалить и теребить. И так больно! И… рука уж тянется к перу, перо к бумаге…

Собственно, об этом – некоторые стихи этой книжки («Искусство обрезания», «И так начинают» и др.).

У автора было немало сомнений относительно публикации стихов «второго призыва». Страшно. Во-первых, страшно прилюдно раздеваться, особенно если ты всю жизнь в костюме и галстуке. Во-вторых, ожидаемая реакция: ну да, поэт, как же. Ты расскажи, кому и сколько заплатил. Кому позвонил, с кем договорился.

В-третьих, ожидаемая реакция другого рода: бородатая женщина, говорящая собака. Смотри-ка: «а ведь начальники тоже любить умеют».

И в-четвертых, и в-пятых, и в-сотых…

Тем не менее: «Чужое побережье».

ДО Н. Э. (1974–1980)

Беленькие бумажки

Вот здесь на беленьких бумажках

Остались – выжимкой судьбы —

Дней беспечальных или тяжких

Разнообразные следы.

Перелистай их – может статься,

Тебя займут минут на двадцать,

А сможешь губы разомкнуть —

Скажи, быть может, этот труд

Был не настолько и напрасен,

Когда хватило этих басен

Для этих двадцати минут.

«Рассказ от первого лица…»

Рассказ от первого лица

Настолько жалобен и длинен,

Нет сил дослушать до конца,

Короче! Хватит половины.

Наметь лишь главное. Вполне

Его понять сумеет каждый,

Ведь и его хотя б однажды

Несло на этой же волне,

А прочее не так уж важно.

Ситцы-занавески

Не нужно память напрягать,

Она всегда готова

Здесь приукрасить, там солгать.

Перелистай свою тетрадь,

Там правды нет ни слова.

И то, что кажется тебе

Значительным и веским,

Колеблется в прошедшем дне,

Как легкий дым в печной трубе,

Как ситцы-занавески.

Не нужно память напрягать,

Оставь ее, довольно,

Там нет ни друга, ни врага,

Там день и ночь идут снега,

Там холодно и больно.

«Когда мы порознь…»

Когда мы порознь, нам темно,

И холодно, и одиноко,

Мы бьемся, будто за окном,

А то и вовсе между стекол

Какой-то бабочкой ночной.

А вместе плохо нам двоим,

Не можем выразить словами

Того, что происходит с нами,

И больше, стало быть, молчим.

Напрасно мы хотим вдвоем

Уйти от этого недуга —

Нам нечего сказать друг другу,

Самих себя не узнаем.

Мы долго кружим в поздний час

Какой-то бабочкой случайной,

И постоянно манит нас

Свеча, оставленная в спальне.

«Ах, почта мешкает…»

Ах, почта мешкает. Неловок телеграф.

Похоже, что в запое почтальоны.

Оборван телефон. Нет, я не прав:

Ты просто не подходишь к телефону.

Нас километры пробуют пугать,

Аэрофлот, железная дорога.

Дожди размыли путь. Потом снега

Насыпались по пояс у порога.

Природа нас не балует совсем

И принуждает жить поодиночке.

Но на деревьях набухают почки

И обещают много перемен.

И точка!

Метод вычеркивания

Ты, которой пустяк расставанье,

Не поймешь, не сумеешь понять

Распрю с временем и расстояньем,

Спор с судьбой, заглянувшей в тетрадь.


С этой книгой читают
Похищение строптивой

Единственному наследнику старинного аристократического рода Уильяму Мидлсборо предстояло стать заложником той судьбы, которую выбрал для него отец. Однако молодой человек мечтал о море и дальних странствиях, и однажды он покинул родной дом, чтобы стать пиратом.


Возвращение мстителей
Жанр: Детектив

После ликвидации в Америке криминального авторитета по кличке Хмель Игорь и Ольга — Мстители — возвращаются в Россию и пробуют открыть свое дело. Однако очень скоро "наезд" бандитов и их милицейской "крыши" заставляет молодых людей расстаться с надеждой на спокойную жизнь…


Распечатки прослушек интимных переговоров и перлюстрации личной переписки. Том 1

Роман-Фуга. Роман-бегство. Рим, Венеция, Лазурный Берег Франции, Москва, Тель-Авив — это лишь в спешке перебираемые ноты лада. Ее знаменитый любовник ревнив до такой степени, что установил прослушку в ее квартиру. Но узнает ли он правду, своровав внешнюю «реальность»? Есть нечто, что поможет ей спастись бегством быстрее, чем частный джет-сет. В ее украденной рукописи — вся история бархатной революции 1988—1991-го. Аресты, обыски, подпольное движение сопротивления, протестные уличные акции, жестоко разгоняемые милицией, любовь, отчаянный поиск Бога.


Стихи
Жанр: Поэзия

Сборник стихов Бориса Габриловича, культовой фигуры ростовского андеграунда, поэта, «звезды» филфака РГУ конца 1960-х.


Другие книги автора
Я из вселенной Гуттенберга
Жанр: Поэзия

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.