Пейринг: Гермиона Грейнджер
Рейтинг: General
Жанр: AU
Размер: Макси
Статус: Закончен
События: Распределение в другие факультеты, Фик о второстепенных героях
Саммари: Эта история начинается с того, что Распределяющая Шляпа отправляет Гермиону Грейнджер в Слизерин… нет, ну а что такого, Поттеру туда можно, а Грейнджер нельзя?!
Предупреждение: Несомненно AU, категорически ООС
Коментарий автора: На самом деле эта история началась с праздного размышления о том, как Гермиона Грейнджер смотрелась бы в слизеринской школьной форме. Потом автору стало интересно, что ж такое должна представлять из себя Грейнджер, чтобы отправиться в Слизерин. Потом эта Грейнджер поселилась у автора в голове и потребовала ее написать. Вот и приходится теперь мучиться.
На резонный вопрос, зачем при таком уровне ООС писать именно о Грейнджер, если можно было бы создать НЖП, отвечу примерно так: во-первых, меня изначально интересовал образ, который внешне ведет себя близко к канонной Гермионе… ну, хотя бы пытается. А во-вторых… вот захотелось и все.
"Свои красивые лица
Я надеваю, как щит…"
В ночь перед отъездом в Хогвартс Гермионе Грейнджер приснился противный, муторный сон. Не кошмар, конечно, но хорошего все-таки мало. Ей снилось, что она бродила по большому городу, полному людей, и ей очень, очень нужно было хоть с кем-нибудь поговорить, но никому не было до нее дела. Она заглядывала в лица прохожим, садилась за чужие столики в кафе и приставала с расспросами к продавцам в магазинах, но никто из них не хотел перемолвиться с ней хоть словом. Было холодно, одиноко и очень тоскливо.
Она проснулась за пять минут до звонка будильника, предсказуемо выставленного на семь утра, и в эти оставшиеся до подъема минуты пыталась определить причину отвратительного настроения. Вспомнила свой сон, подумала, фыркнула презрительно и удивленно: неужели такое действительно бывает?! Встала, помотала головой, вытряхивая оттуда остатки сна и плохого настроения, и пошла в ванную.
В реальности Гермиона никогда не испытывала недостатка в общении.
Если бы кто-нибудь со стороны взялся оценить ее жизнь, он, наверное, сказал бы, что Гермиона одинока: у нее не было близких подруг, да что там близких — никаких подруг не было. Никто не звал ее гулять, не приглашал в гости, не звонил ей по вечерам и не перебрасывался с нею записками в школе на занятиях. Правда, желающие посидеть с ней за одной партой исправно находились, но объяснялось это уж точно не личным обаянием, а ее прекрасной успеваемостью по всем предметам. Гермиона редко кому давала списывать — и из вредности, и потому, что была убеждена, что каждый должен уметь делать какие-то элементарные вещи сам, и решение математических задач и написание контрольных явно входили в этот комплект «элементарных вещей». Зато иногда, в охотку, она могла подсказать ход решения, набросать соседу план сочинения или проверить готовую работу. Это гораздо лучше, чем ничего, и одноклассники это ценили.
Но дружить с этой чокнутой занудой — да ни за что на свете! Она же и минуты не могла прожить без демонстрации своей начитанности и эрудиции. Стоило кому-либо решить из жалости или от нечего делать пообщаться с ней не только о контрольной или домашнем задании, как на этого несчастного обрушивался плотный нефильтрованный поток разной и, как правило, бесполезной информации, и только поспешное бегство могло спасти его от головной боли. В общем, Грейнджер была невыносима, все вокруг давно признали это и оставили попытки с ней подружиться. В конце концов, с занятиями она и без дружбы помочь могла.
Гермиону это полностью устраивало.
Приняв душ и приведя себя в порядок, Гермиона встала перед зеркалом, погримасничала немного и начала нацеплять на себя маски, морально готовясь к сегодняшнему дню. Неуемный энтузиазм — раз; «я никогда не нарушаю правила» — два; всезнайка — три; командирша — четыре; ну и, для надежности, «подружитесь со мной хоть кто-нибудь». Все, теперь никто не останется равнодушным, но дружить ни один нормальный человек — ах, простите-простите, волшебник! — не предложит. И хорошо.
На самом деле, Гермиона могла нормально общаться с людьми. Ну, то есть, она полагала, что смогла бы, если бы попробовала, по крайней мере, она вполне была в состоянии не говорить непрерывно, не командовать другими, не самоутверждаться с помощью демонстрации знаний и не делать тысячу других бестактных вещей. Только вот не было у нее ни малейшего желания давать кому-либо понять, что она может быть адекватной, и уж тем более постоянно с кем-то общаться. Все дело было в том, что люди в большинстве своем Гермиону крайне раздражали. Особенно дети. Особенно ровесники. Все они были либо инфантильны, либо тупы, либо и то и другое. Гермиона понимала, что с точки зрения взрослого человека она, вероятно, ненамного умнее, чем любой из ее одноклассников, и особого интереса уж точно не представляет, но в то же время ей порой казалось, что сама она родилась уже взрослой и рассудительной, куда взрослее не только детей-ровесников, но и подростков: у нее, с одной стороны, уже были мозги, а с другой стороны, все еще не было гормональной бури, мешающей эти мозги использовать.
![На пароме [= Паром несбывшихся желаний]](/storage/book-covers/15/157adc856a9db4108d96945fb2b742f22c8d6ca8.jpg)
![Черное платье [Граф и свадебный гость]](/storage/book-covers/d8/d8a814d3106b344b4954609148bff5fcee16c1a7.jpg)
