Берендеев Кирилл
Что-то не так
Вначале внизу что-то стукнуло, затем послышалось странное шебуршание. Народ, столпившийся на смотровой площадке, расположенной невдалеке, ахнул, шум многотысячной толпы проник и сквозь наглухо закрытые окна. Капитан-командор вздохнул и выглянул наружу. Сквозь толстенные стекла корабля видно было мало, не причина беспокойства собравшихся тем не менее он выяснил. Капитан вытер капли пота со лба. Ничего особенного не произошло, ему это стало ясно тут же.
В дверь постучали.
- Да? - капитан-командор обернулся.
- Все в порядке, ваша милость, - в каюту вошел Казимир Колодный. Капитан взглянул на прославленного астронома и математика с неким кольнувшим его чувством. Все еще крепкий старик, уже давно за пятьдесят, небезызвестный на родине, вынужден был оставить ее и отправиться в далекое плавание. Даже не потому, что попросили - деваться было некуда. Новообразованной Речи Посполитой труды и заслуги его были ни к чему, если бы не заступничество капитана за прозябавшего в нищете астронома, отрабатывал бы ныне он свой долг в рудниках. Судьба, много схожая с доктором Фаустусом.... За малым исключением; подумав так, капитан усмехнулся, кивнув в знак приветствия навигатору. - До отбытия осталось полчаса. Только что отошла главная мачта.
- Я слышал, благодарю, - произнес с ленцой в голосе Теофраст Эрих Вильгельм Хейерлинг, таково было полное имя капитана судна. - На корабле все в порядке?
- В совершеннейшем, ваша милость. Все уже заняли свои места, проверка оборудования завершена под моим непосредственным руководством, за верное и своебыстрое движение судна я могу с уверенностью ручаться. Приборы в норме, оба запасных компаса я опечатал лично. Отправимся без задержек и точно в назначенное время.
- Когда в Ватикане пробьет полдень, - добавил командор. - Жаль, что Его святейшество не смог прибыть лично на церемонию прощания, - с этими словами он посмотрел вниз. Кардинал Антоний Бергардийский, в спешном порядке возглавивший церемонию, когда выяснилось, что папа все же не сможет прибыть, торопливо завершал благословение судна, щедро окропляя его святой водой. Голос его, звучный и удивительно низкий, во время соборной службы, совершенно терялся здесь, на холмах близ Болоньи, сквозь стены корабля доносилось лишь невнятное бормотание.
- Amen! - вздохнул хор певчих, стоящих позади кардинала. Подождав минуту, Антоний медленно, с присущим ему достоинством, опустился на колени в пыльную траву. За ним последовал капитан-командор, поспешно опускаясь на ковер. Казимир незамедлительно оказался рядом с ним.
Хейерлинг читал молитву про себя. Слова сами собой возникали в голове, до боли знакомые, но в этот миг наполненные каким-то иным, неведомым ранее, особым смыслом. Простые и в то же время неизмеримо глубокие, подобные резцам небесного свитка, как и во всякой творимой молитве. Хейерлинг невольно оторвал голову от яркого цветастого ковра и вознес вверх, к картине работы самого Аннибале Каррачи, изображающей покровительницу грядущего путешествия, святую Марию. Печальное лицо ее на мгновение преобразилось, казалось тонкие губы сложились в едва заметную улыбку. Или так ему показалось? Хейерлинг безмолвно опустил глаза, а когда снова поднял их, все было по-прежнему. Мария Магдалина устремляла свой взор куда-то вдаль, видя то, что удалось узреть лишь ей одной. Может быть, подумалось в этот миг барону, удаляющегося в Иерусалим Спасителя?
Молитва закончилась, но капитан не торопился подниматься с колен. Чистый приятый голос певчего затянул где-то в глубине корабля "Отче наш"; губы капитана зашевелились, повторяя за хором певчих слова, и только последние "но избави нас от лукавого" произнес вслух. И медленно поднялся.
Его примеру последовал и Казимир и остальные члены экипажа судна. В окно было видно, как поднявшийся с колен кардинал быстро уходит к трибунам.
- Осталось двадцать минут, - послышался чей-то голос. Барон сел в мягчайшее кресло, Колодный пристегнул его, волнуясь и оттого путаясь, страховочными ремнями из сыромятной кожи. Капитан некоторое время усаживался поудобнее, наконец дал знать навигатору, что тот может быть свободным. Казимир поспешно вышел в коридор, притворив за собою дверь; барон слышал, как он шаркает сапогами, спускаясь вниз по узким ступеням, в пассажирский отсек корабля. Послышалось глухое бормотание и недовольный голос главного пассажира корабля - представителя Святой Инквизиции на борту "Св. Марии Магдалины" епископа Иоанна или Джованни, на итальянском наречии, Донелли. Известный инквизитор, проведший немало громких и эффектных дел над злокозненными еретиками, никак не мог угнездиться в тесное для его крупной мощной фигуры кресло. Второе духовное лицо на корабле, представитель недавно образованного, но уже снискавшего благожелательность Ватикана и хвалебных слов самого папы, "Общества Иисуса", проводник в грешные души италийских простецов слова Господня, настоятель монастыря Св. Петра, брат Иосиф, Джузеппе Челесте, стоически перенес упаковывание. Сказывалось иезуитское воспитание: ко всякого рода лишениям ему было не привыкать.
