Говард Шенфельд
ЧИСТО ЛОГИЧЕСКИМ ПУТЕМ
- Этот сорт называется "Всеобщая панацея",- произнес Фрэнк, раскуривая сигару.- Вот, не угодно ли?
Я взял.
- Прикуривай, старина.
- Шикарная штука, старина.
Мы шли по Пятой авеню в направлении Четырнадцатой улицы.
- Подожди-ка,-сказал Фрэнк, и мы остановились.
Он вытянул руку вперед и пару раз провел ладонью по воздуху, сотворяя кролика. Вызвав в себе ощущение кроличьего меха, он чисто логическим путем создал кролика, исходя из этого ощущения. Только данный экземпляр был способен производить это единственное в своем роде ощущение, и я гордился тем, что Фрэнк додумался до такой штуки.
- Потрясающе!-воскликнул я, любуясь кроликом.
Тот сидел на задних лапках-этакий комочек белого меха с розовыми глазками. Принюхавшись, он ускакал прочь и исчез в чьем-то открытом подъезде. Никогда еще я не наблюдал столь искусного акта творения.
- Изумительно!-сказали.
- Сущие пустяки,- ответил Фрэнк.- Посмотри-ка лучше вот сюда.
Фрэнк был высокий человек с тонкими губами и выпуклым лбом. Теперь на этом лбу выступили бусинки пота. Мышцы лица сначала напряглись, потом вновь расслабились.
- Что ты сейчас чувствуешь? - спросил он.
Казалось что-то стучит в мой мозг, что-то огромное настойчиво ломится в него. Это было представление о кроликах, об их месте в системе мироздания. Я понял, что мы с ними должны быть всегда заодно.
Фрэнк ухмыльнулся.
- Не только ты, но и каждый мужчина, каждая женщина и каждый ребенок в мире сейчас думают о том же самом. И только я мыслю иначе.
Это было сверхъестественно.
Мы взяли такси и поехали в "Три семерки" - был такой кабачок на Пятьдесят второй улице. Там набилось полным-полно любителей джаза-у "Семерок" было много почитателей. Возле стойки человек в сером пальто читал блондинистой девчонкеподростку какую-то рукопись. Я подошел ближе и прислушался.
Вот, что он читал:
- Этот сорт называется "Всеобщая панацея",- произнес Фрэнк, раскуривая сигару.- Вот, не угодно ли?
Я взял.
- Прикуривай, старина.
- Шикарная штука, старина.
Мы шли по Пятой авеню в направлении Четырнадцатой улицы.
- Подожди-ка,-сказал Фрэнк, и мы остановились.
Он вытянул руку вперед и пару раз провел ладонью по воздуху, сотворяя кролика. Вызвав в себе ощущение кроличьего меха, он чисто логическим путем создал кролика, исходя из этого ощущения. Только данный экземпляр был способен производить это единственное в своем роде ощущение, и я гордился тем, что Фрэнк додумался до такой штуки.
-Стой!-заорал я.-Ради всего святого, прекрати это!
Человек в сером пальто обернулся и посмотрел на меня.
- Кто тебя укусил, приятель?
- Так, ведь, это я автор рукописи,- воскликнул я,- которую вы читали!
Он презрительно оглядел меня с ног до головы.
-- Значит ты и есть тот самый олух?
В нем было нечто раздражающе знакомое.
- Послушайте, да кто вы такой?
Вместо ответа он сжал кулак и двинул своей соседке в челюсть. Прежде, чем упасть, она несколько раз качнулась взад и вперед вместе с табуреткой. На пол блондинка рухнула с грохотом.
-Дерево! - буркнул незнакомец, глядя на нее. - Самое, что ни на есть бревно!
Я ткнул в девчонкину спину носком башмака. Сомнения не было: бревно-бревном.
- А тебе было бы приятно торчать в ночном кабаке и читать рукопись чурбанам?-спросил мужчина в сером пальто с отвращением.
- Нет,-признался я.
- Все действующие лица твоих рассказов чурбаны,- сказал он.
Его голос казался удивительно знакомым.
- Да кто вы такой в конце концов?!
Он осклабился и вручил мне визитную карточку. На ней стояло:
ХИЛБЕРТ ХУПЕР АСПАЗИЙ
Бердсмит Писатель
Минуту я обалдело глядел на него. Потом понял, что так оно и есть: человек в сером пальто был я сам, собственной персоной.
- Скоро ты совсем спятишь,- сказал мой собеседник.
Он уже изрядно мне надоел.
- Хорошо бы,- подумал я,- немедленно изъять его из рассказа.
Человек в сером пальто встал и покинул кабачок.
Я огляделся-хотелось знать, куда подевался Фрэнк. Оказалось, он воспользовался тем, что я отвлекся, вышел из задуманного мной образа и самочинно избрал себе роль музыканта в джазе. Он сидел на эстраде вместе с "Семерками" и вертел в руках саксофон, который где-то раздобыл. "Семерки" безмолвствовали, давая ему возможность выступить соло. Фрэнк встал и тупо уставился на публику.
Теперь он очутился в отвратительном положении человека, неумеющего играть на саксофоне. Естественно, это был прямой результат неповиновения моим творческим замыслам. Аудитория с интересом ждала.
Фрэнк с мольбой посмотрел на меня.
Я улыбнулся во всю ширь и отрицательно покачал головой.
На некоторое время я оставлю Фрэнка в этом унизительном состоянии в наказание за выход из власти автора в разгаре рассказа.
Бармен прикоснулся к моему плечу. Кивком он указал в дальний угол кабака. Высокая рыжая девица в вечернем платье с глубоким вырезом стояла у двери с табличкой "Управляющий". Она жестом подозвала меня. Я с трудом пролавировал меж столиками-народу было, что сельдей в бочке.
- Не вы ли писатель Аспазий?-спросила рыжая.
Лет ей было около девятнадцати, фигурка гибкая, как у ласки.
- Лично.
Глаза красотки сверкнули.
