Джереми Джекс хотел смешить людей, как его дед. Дедом Джереми был Робби Джекс, знаменитый комик. Даже когда ему перевалило за семьдесят – это было как раз в 1970е годы, – Робби Джекс еще продолжал выступать в баре «Черривудс» на 42-й улице, и Джереми ходил на его выступления вместе с родителями. Самому Джереми было лет десять, и, усаживаясь на мягкий диванчик в «Черривудсе», он почему-то ждал, что ему сейчас начнут читать вслух «Хроники Нарнии». Вокруг всего зала тянулись книжные полки. В стенах торчали декоративные гвозди, на которые мужчины вешали шляпы. Дым в воздухе отливал синевой, и этот дым оставался в комнате, казалось, днем и ночью, даже когда никто не курил. Женщины в «Черривудсе» пили кофе с амаретто, а их спутники – эль. Когда кто-нибудь гонял шары на бильярдном столе, они падали в уютные кожаные мешочки под лузами.
В одном углу, между двумя книжными шкафами, была маленькая площадка из темного дерева, а на ней кресло в ситцевой обивке. В кресле, потягивая скотч вековой выдержки, сидел Робби Джекс. Субботними вечерами он садился туда часов в восемь вечера и молча пил до девяти, а потом принимался говорить. Если вы были в «Черривудсе» новичком, то не сразу замечали, что представление уже началось. Лишь постепенно до вас доходило, что женщина, взгляд которой вы стараетесь приковать к себе, абсолютно равнодушна к вашим попыткам. Она смотрит на пожилого джентльмена в углу – вон на того, с мохнатыми бровями. И все остальные тоже смотрят на этого пожилого джентльмена, а свет в баре уже чуть пригашен.
– Ну так вот, – вздыхал Робби Джекс, – я сказал Эмме Джин Брайс из колледжа Вассара, что она напоминает мне черешок сельдерея. И Эмма Джин Брайс из колледжа Вассара очень серьезно поглядела на меня и сказала: «Роберт, я не понимаю, что это значит. Честное слово, не понимаю». – Робби Джекс отхлебывал виски. Потом медленно обводил глазами публику. Поправлял жилетку на своем упитанном животе. – И я сказал ей… я сказал: «Эмма Джин. Мужчина многое может сделать с черешком сельдерея. Но чего он не может сделать с черешком сельдерея – так это заняться с ним любовью, Эмма Джин».
Зрители смеялись.
Робби Джекс сокрушенно качал головой.
– Студентки из колледжа Вассара, – грустно говорил он, – похожи на девственно чистые черешки сельдерея. Смех в зале не утихал.
– Я учусь в Вассаре на первом курсе, – раздался однажды чей-то голос из зала, – и я не девственница.
У вас еще все впереди, – откликнулся Робби Джекс. Публика стонала.
Джереми не понимал, как это происходит. В речах его деда практически не было того, что обычно называют шутками. Он просто рассказывал истории – кусочки из жизни, которые звучали правдиво. Джереми догадывался, что Дед придумывает их по ходу дела. Но его виски, твидовый костюм и дым вокруг как-то согревали людей, заставляя их смеяться.
– В чем секрет? – спросил Джереми однажды вечером, когда ему было двенадцать. Его дед только что закончил очередное выступление в «Черривудсе». Он пил скотч у стойки и шептал что-то на ушко молодой женщине в черном бархате. Женщина отвечала ему с южным акцентом.
– Ну? – не отставал Джереми.
– Какой секрет? – спросил Робби Джекс.
– Как у тебя получается, чтобы люди смеялись? – Джереми сложил на груди руки.
Робби Джекс нахмурился. Он любил Джереми, но он был вдовец, а молодые женщины в бархате подворачивались нечасто.
– В чем секрет? – не отступал Джереми. Робби Джекс наклонился к внуку.
– Расслабься, сынок, – прошептал он.
– В чем секрет? – прошептал в ответ Джереми. Робби подмигнул.
– Я же тебе сказал. Расслабься. – Робби снова выпрямился и повел в сторону женщины раскрытой ладонью. – А теперь, Джереми, я хотел бы познакомить тебя с одним из самых чудесных созданий, которыми бог населил землю. Они называются брюнетками.
– Хватит, Робби, – хихикнула та.
Расслабься, подумал Джереми. Расслабься, расслабься. Он думал об этом вплоть до окончания школы. Думал, таская декорации для спектаклей их школьного драматического кружка «Смех и слезы». Джереми попросился бы в труппу, но когда он нервничал, его голос срывался на фальцет. Ничего, ободрял себя он: скоро ему стукнет восемнадцать и его голос окрепнет, как у всех мужчин. Кроме того, он будет уже в колледже, далеко от Манхэттена. Там он сумеет расслабиться и станет блестящим комическим актером.
Первый шанс выпал на долю Джереми в октябре, когда он учился на первом курсе в колледже Хобарта. Он увидел в студенческом городке объявление о ежегодном шоу молодых талантов под названием «Причуды» и решил пойти. На конкурс приглашались начинающие певцы, музыканты и исполнители перформанса, но самой завидной ролью в «Причудах» была роль конферансье. Именно в этом амплуа Джереми хотел совершить свой комический дебют.
Прослушивание назначили на вечер четверга в «Шалаше», студенческом баре на территории колледжа. Там было темно и полно народу. Обычно студенты собирались в «Шалаше», чтобы выпить и посмеяться, однако сегодня эта берлога должна была превратиться в настоящий храм искусств.
– Смотри не облажайся, – сказал Патрик Ригг. Патрик жил с Джереми в одной комнате и пришел с ним ради моральной поддержки.
