Существует множество романов, поэм и пьес о магии и ведовстве. Но все произведения такого рода, которые я прочитал, — а я прочел, кажется, большую их часть, — делятся на романтические и юмористические (не исключая и того, что написал Томас Манн). Я не видел ни одного романа, где бы речь шла о настоящем волшебстве (если такое существует), хотя все колдовские книги дают о нем подробные сведения. Каковы бы ни были достоинства настоящего сочинения, оно не романтизирует магию и не рассматривает ее как игру.
Практической основой книги послужили трактаты и подлинные руководства практиковавших магов христианской традиции с XIII по XVIII столетия, от «Ars magna»[1] Рамунда Луллия и различных «Ключей» — псевдо-Соломона, псевдо-Агриппы, псевдо-Гонория и так далее — до собственно колдовских книг. Все источники, упоминаемые в тексте, реально существуют; здесь нет выдуманных сочинений вроде каких-нибудь «Necronomicons», все цитаты и символы также подлинные. (Хотя, конечно, следует добавить, что реальная библиография этих произведений остается под вопросом, поскольку, как заметил К.А.Е.Уэйт, постоянным пороком магии являются ложные авторство, место и время публикации.)
Большинству читателей такого предупреждения будет достаточно.
Но для тех, кто склонен к экспериментированию, следует сказать также, что хотя цитаты, диаграммы и ритуалы в романе подлинны, они ни в коем случае не полны. Данная книга не является обзором или энциклопедией. Она не vademecum[2], но currus infamam[3].
Джеймс Блиш.
Александрия, 1968
Нет оснований полагать, будто Аристотелю было известно число Избранных.
Альберт Великий
В комнате смердело демонами.
И не в обычной комнате, — что было бы довольно странно, но не беспрецедентно. Демоны не принадлежали к числу желанных посетителей в Монте Альбано, где в основном занимались магией, именуемой Трансцендентальной, то есть такой, которая имела целью мистическое единение с Богом и двумя его проявлениями, каковые суть Писания и Мир. Но иногда здесь практиковали и Ритуальную магию, искусство скорее прикладное, нежели чистое, служившее для решения некоторых сиюминутных задач; и в таких случаях белые монахи обращались к демиургу и даже, хотя и редко, вызывали кое-кого из павших.
Однако уже давно ничего подобного не происходило, в этом отец Ф.К.Доменико Бруно Гарелли нисколько не сомневался. Нет, зловоние представляло собой нечто глобальное, распространенное по всему миру… миру светскому. Божьему миру.
И оно, несомненно, было необычайно сильным, необычайно зловещим, потому что отец Доменико обнаружил его без помощи молитвы, ритуала или какого-либо инструмента. И хотя отец Доменико — на вид обычный итальянский монах лет сорока, с бесстрастным крестьянским лицом и мозолями на ногах — на самом деле был адептом высшего класса, класса карцистов, он все же не являлся видящим. На Горе вообще не осталось истинных видящих, поскольку их не удовлетворяло даже относительное уединение монастыря; они могли быть лишь отшельниками (именно поэтому их вообще так мало в наши дни).
Заскрипел кожаный переплет — отец Доменико закрыл огромную Книгу Часов и свернул палимпсест[4], на котором он проводил расчеты. Сомнений больше не оставалось: за последние двенадцать месяцев ни один из белых магов не вызывал никаких адских сил, вплоть до самого младшего сенешаля. Так и следовало ожидать. Мог ли отец Доменико не узнать о столь значительном событии? Теперь он лишь получил подтверждение из источника, не зависимого от человеческой воли. Этот адский запах исходил из нижнего мира.
Сильно встревоженный, отец Доменико положил локти на закрытую книгу и, подперев голову руками, задумался. Что же теперь делать?
Рассказать отцу Умберто? Нет, пока достоверной информации слишком мало; не стоит беспокоить отца настоятеля своими беспочвенными подозрениями и догадками.
Но как узнать больше? Отец Доменико повернул голову вправо и уныло посмотрел на свой магический кристалл, которым он ни разу не смог воспользоваться — вероятно, ему мешало знание того, что инструмент, описанный Роджером Бэконом[5] в его «Ничтожестве магии», представлял собой всего лишь предшественника телескопа, хотя другие обитатели Монте Альбано, не обремененные таким историческим скептицизмом, практиковали кристалломантию с немалым успехом. Слева, рядом с книгой, стоял небольшой медный телескоп — точнее, занимал жалкое положение фаллоса красивой золотой статуэтки Пана с золотым шаром в основании. Но этот прибор был лишь старым трофеем, полученным после победы над мелким пьемонтским чернокнижником, и не имел астрономической ценности; если бы отец Доменико пожелал узнать точное расположение малых спутников Юпитера (сведения о галимевых, конечно, содержались в астрологических таблицах Военно-морской обсерватории США) или что-нибудь еще, необходимое для составления совершенного гороскопа, он мог бы воспользоваться двенадцатидюймовым телескопом, установленным на крыше монастыря, и с помощью внутреннего телевидения получить изображения (если бы они понадобились ему наряду с цифрами), не выходя из своей комнаты. К сожалению, в данный момент отец Доменико не имел возможности получить гороскоп из-за мутной пелены всепроникающего зла, поднимавшегося подобно дыму.
