Посвящаю первокласснице Кате
По дороге домой Даня Глухов мучил своих спутников раз говорами об устройстве жизни.
Между побеленными стволами открывалось море, уходящее в далекое марево. Ветер играл на тропинке с тенями листьев.
Спутников было трое: Саша Климаниди и братья Хмоленки. Им было уже по тридцать, и они были старше Дани почти на двенадцать лет, но Даня был их капитаном.
Он давно боролся с ними, с их упрямыми женами, которые боялись велосипеда, точно мужья уходили на гулянку, а не на тренировку. Женщины всегда выискивали возможность помешать Дане: то надо было окучивать виноградник, то вскапывать огород, то белить хату, то идти на родительское собрание. Климаниди и Хмоленки пропускали тренировки. Даня жалел их и ругался.
Ругался он и сейчас, накануне городской командной гонки, и спутникам нечего было возразить.
— Будем выигрывать? — воскликнул Даня. — Хоть раз надо выиграть, пока вас не засосало болото!
— Посмотрим, — ответил Климаниди. — Может, выиграем.
— А может, и не выиграем, — отозвались братья. — Зато покатаемся в свое удовольствие.
Чтобы смягчить их жен, Даня добился в завкоме путевок для детей в пионерский лагерь на две смены, а для Климаниди и братьев — отпусков в хорошем месяце — августе.
— Обязаны выиграть! — сказал Даня.
У широкой белой полосы стояли мотоциклы. На шоссе пестрели красные, синие, оранжевые майки гонщиков. Уже провели жеребьевку личной гонки. Даня получил пятый номер, у Хмоленок выпали девятнадцатый и двадцать пятый, а Климаниди угораздило в самый конец. Даня глядел на белую полосу и молчал. Братья, приподняв велосипеды, раскручивали педали и резко включали тормоза.
— Рощенко, на старт! — кричал судья в мегафон. — Приготовиться Савицкому!
Перед полосой замер, навалившись грудью на руль, коротко стриженный курносый Рощенко.
— Рощенко сильный, — сказал Даня.
— Сильный, да не очень, — возразил Юра Хмоленко.
— Через годик ты его сделаешь! — вставил Володя Хмоленко.
— Он бежал с машиной к финишу! — хмурясь, продолжал Даня. — Метров шестьсот! Он был в команде последний зачетник, у него лопнула трубка. Вы бы не побежали.
— Опять завелся, — вздохнул Климаниди. — Я семь лет на заводе, а ты пацан еще.
— Я ваш капитан и тренер! — отрезал Даня.
— Тренер, тренер, — согласился Климаниди.
— Глу-ухов! — протянул судья в мегафон.
Даня выкатился за белую черту, в стопу врезался ремешок туклипса. Он начал двойное педалирование: правой ногой давил на одну педаль, а левой тянул вверх вторую.
Перекинул монетку переключателя на мощную передачу и оглянулся. Сзади никого. С одной стороны шоссе — свинцово-голубое море, а с другой — желтое поле подсолнухов.
С холма открылась ложбина, а в ней — гонщик, синее пятно на грифельной дороге. Даня согнулся, почти распластавшись на раме, а воздух сразу сгустился.
Гонщик в синей майке, увидев погоню, не стал удирать.
Так и пошли вдвоем. На выходе из ложбины Даня снял руку с руля, взялся за никелированную монетку на раме, перекинул ее в новое положение, изменилась передача, полегчало.
Совсем круто в сторону забрал Даня. Он встал в седле и заработал «танцовщицей»: раскачивается, всем телом давит то на одну педаль, то на другую. Машина под ним вихляет, руки устают.
Даня далеко ушел от попутчика. Настигал новых, еще двух обогнал, и ему стало радостно.
Надо было проехать двадцать пять километров, развернуться и возвращаться к старту. Там был финиш.
Впереди чернел мотоцикл ГАИ. Здесь Даня нагнал Рощенко, тот обернулся. У него был недоуменный взгляд.
Даня улыбнулся. И вдруг соперник оторвался, включил мощную передачу.
Даня упал на руль, стал догонять. Он изморил себя двойным педалированием и понял, что ритм разбился.
Рощенко оглянулся с холма, его синяя майка сошла с горизонта. Даня остался в одиночестве.
Машина вольно катилась по прибрежной дороге. Тонко цвиркала цепь. Даня глядел на желтоватый щебень осыпи, опустив угнетенную голову.
Вот выиграет он гонку, потом — областную и республиканскую, а потом его возьмут в сборную страны. А там — твердые люди, они не похожи и на Климаниди и Хмоленок. Они стройные, как тополи на бульваре, у них железная воля…
Начинался подъем. Даня встал в седле, чтобы помочь ногам, но «танцовщица» у него еле-еле плясала, с тяжелым дыханием.
Монетка мерцала на раме никелированным покрытием, притягивала взгляд. И рука будто нечаянно сорвалась вниз. Но Даня медленно вернул руку на руль. Рука снова потянулась к монетке, и снова он вернул ее обратно. И подумал о своей команде, ползущей где-то вдали, в самом хвосте. Он представил, что дома у них бранятся жены, не пускают после сегодняшнего поражения тренироваться, а соседи подзуживают и что надо огород копать, и дочку в пионерский лагерь везти, и надо у домны стоять.
Может быть, одна у них мечта — выиграть хоть один раз и жить потом, помнить: было же времечко!
Где же вы, ребята? Ждете ли своего товарища?
Велосипед сорвался вниз, и пошли плясать телеграфные столбы, километровые голубые столбики и выбегающие к дороге подсолнухи. Маленькие тополя превращались в большие: мимо, мимо всего! Как будто ветер летел по шоссе, над спокойным Азовом и полями.
