«За этими стенами нас ждёт дивный новый мир. Нужно лишь не побояться сделать шаг»
Полковник Ричард Эймс, командующий экспедиционного корпуса Первого Города
22 мая, 531 год после Освобождения
Осколок разнёс Расулу верхнюю часть головы, оставив от неё лишь кровавые ошмётки. За мгновение маленький солдат превратился в тяжёлую кучу пахучей, потной плоти, обёрнутой в серые тряпки. Таир смотрел, как оседает на дно траншеи его друг и сослуживец. Винтовка выпала из рук мёртвого подростка. Кровь смешалась с дождевой водой и грязью. В нос ударил липкий смрад обделавшегося трупа. Ещё одна привычная, бесславная смерть. Тело Таира рефлекторно бросилось вниз, оставив мысли на потом. Осколки от снаряда прошли где-то далеко вверху, не задев его. Произошло всё меньше, чем за секунду, но за это время мальчик неожиданно понял — война проиграна.
Противник дошёл до его родного города, до столицы, и никто ничего не мог с этим поделать. Саакский Союз проиграл эту войну, а значит, Таира и всех остальных убьют. Мысль должна была ужасать, сотрясать до глубины души, но почему-то приносила только облегчение. Таиру было двенадцать, и он был готов умереть за свою страну и веру. В конце концов, именно к этому жрецы его готовили.
Поднявшись на ноги и дрожа от ветра и дождя, мальчик окинул взглядом поле битвы. Голова гудела от взрывов, поэтому пришлось разинуть рот, чтобы уменьшить давление на барабанные перепонки. Даже сквозь дождь доносились запахи железа, пороха и вонь немытых тел.
Десятый день обороны и бесконечные контратаки Союза привели лишь к куче трупов. Равнина вокруг расцветала алыми бутонами смерти.
На горизонте, на фоне джунглей, еле угадывались очертания пушек врага. Огромные орудия казались с такого расстояния не больше детской игрушки. Раз в десять секунд каждый расчёт делал по одному выстрелу, который так и не долетал до стен позади Таира. Снаряды разрывались вокруг траншей, в которых засели воины Союза. Враг старался держаться вдалеке, чтобы не попасть под ответный огонь артиллеристов столицы. Четвёртая волна атаки провалилась, и теперь трупы солдат противника утопали в грязи.
— Не стой столбом! — проревел кто-то и спихнул Таира с пути. Всё произошло так быстро, что он даже и не отреагировал. Через грохот взрывов прорезались визги и стоны раненых. Изуродованные, разорванные на части дети звали матерей, жрецов, Бога — кого угодно, способного помочь. Таир поднял винтовку и выстрелил в одного, чтобы не мучился. Зря, конечно, пулю только потратил, да и на душе паршиво стало. Хотя если не выстрелить, ещё паршивей. Нырнув на дно траншеи, Таир попробовал усадить труп Расула на ящик из-под боеприпасов. Кожа мертвеца стала пергаментно-жёлтой, потусторонней. Остатки лица излучали замешательство, будто мальчишка пытался найти ответ на сложный вопрос. С половиной физиономии старый друг стал вдвое красивее. Таир оскалился. Война неприглядна, зато никогда не лжёт. Она как сфинкс из древних легенд, любит задавать загадки, а если ты не знаешь, что сказать — убивает.
— Ты не должен был достаться Серому Охотнику, — сказал Таир, срывая с шеи друга тумар и засовывая его в карман. Шершавый маленький треугольник, сделанный из кожи козы, будто бы излучал тепло.
Мертвецы быстро перестают пугать, когда понимаешь, что бояться нужно только живых.
Труп завалился и рухнул в лужу. Таир занял его место на ящике. Дрожащая рука потянулась к лицу, пытаясь утереть влагу. Ладонь стала багровой — потёк боевой раскрас. «Надо бы петлю на ноге подтянуть, — подумал Таир. — Ходить мешает». Без узла из бесхозных кабелей он не мог воевать — иначе, за что тащить труп его сослуживцам? Враг скармливал мертвецов машинам, перерабатывал, а потом жрал на обед.
Никто не заслуживал такой участи.
Вдалеке орал приказы лейтенант, всего на два года старше Таира. Командовал он всего около месяца, пришёл на замену старому лейтёхе, что случайно подорвался на собственной мине. В отличие от остальных офицеров, повышение получил не в бою, а благодаря происхождению — родители лейтенанта были важными шишками в Карасе. Ну как такому доверишься?
— Поднимаемся, готовимся, скоро контратаковать! — всё надрывался лейтенантик. Его серая фуражка покрылась слоем грязи, а парадная форма насквозь промокла от дождя. Таир и сам подумывал о том, чтобы надеть что-нибудь этакое, но парадку давали только офицерам. Капли тяжело стучали по деревянным доскам и настилам. В этот день словно сами небеса разверзлись, чтобы утопить живущих под ними. Таир устало поднялся на ноги, чувствуя, как вода чавкает в сапогах. В ноздрях застрял запах серы и железа.
— Жатва никак не начнётся, — буркнул подошедший Ратмир.
— Не боись. Охотник своих не забирает, — соврал Таир, чтобы успокоить друга.
Все знают, что богобоязливые люди попадают в рай и живут вечно. По-настоящему умирают только неверные, становясь трофеями ангела смерти. И ангелу нужны его мертвецы. Он приходит на землю в облике Серого Охотника и начинает вещать: «Чу! Возвращайтесь домой, смертные. Не трогайте священную землю, нечего вам здесь делать». Но враги не слушают и продолжают марать всё, до чего доберутся. И тогда Охотник начинает жатву. Пулями и клинками героев он перемалывает неверных в фарш, засовывает себе за пазуху и уносит в царство вечной смерти, где нет ничего, кроме боли и темноты. И чтобы жатва не прекращалась, Бог создал Багровых Штыков. Им рай не нужен, «ибо рай есть мучение счастьем», как говорили жрецы Серого Охотника. Земля родила Штыков, и в неё же они и вернутся.
