Там живут несчастные люди-дикари,
На лицо ужасные, добрые внутри.
Песня из к/ф "Бриллиантовая рука"
Было очень жарко, и, наверное, поэтому, когда я открыл глаза и увидел склонившиеся надо мной страшные черные рожи, обрамленные вздыбленными космами, мне показалось, что я попал в ад, и это черти разглядывают меня, уточняя, в каком круге подвергнуть соответствующей кулинарной обработке.
Однако, секунду спустя, я догадался, что это всего лишь папуасы, представители одного из многочисленных племен, населяющих Западную Меланезию. В отличие от моей, их одежда больше соответствовала местному климату и состояла из тоненькой веревочки, охватывающей бедра и поддерживающей специальный футляр, или чехол, надетый на половой член. Футляр этот был сделан из чего-то, напоминающего гигантский высохший стручок или оболочку длинной тыквы, и своим ярко-желтым цветом резко контрастировал с землисто-серой кожей папуасов. Кончался он набалдашником, наподобие ножен кавказского кинжала, а размеры его достигали — думаю, что скорее из тщеславия — полуметра или немного больше.
Зато на шее у каждого висело роскошное украшение — ожерелье из сушеных головок неизвестных мне грызунов, напоминающих крыс. Головки были нанизаны на сплетенные из волос шнуры и перемежались кисточками растрепанных побегов пальмы, раковинами и разноцветными стеклянными бусами.
Все эти подробности я рассмотрел несколько позже, а пока обрадовался, заметив сосуды из полых колен бамбука, в которых что-то плескалось.
— Пей! — сказал один из «чертей», протягивая мне сосуд.
Вода отдавала тухлятиной, но я с жадностью напился.
Они изъяснялись на «бейсик-инглиш», упрощенном английском, и мы достаточно хорошо понимали друг друга. Деревня их находилась совсем близко, через нее проходил путь к соседнему селению, откуда через горы можно было выйти к небольшому городку, центру провинции, связанному чартерными авиарейсами с Порт-Морсби. Оттуда, уже регулярным рейсом, можно было добраться до Дарвина или, через аэропорт Брисбена, прямо до Сиднея.
После неудачной вынужденной посадки моя «сессна» не подлежала ремонту, поэтому я решил выбираться из этого забытого Богом уголка пешком. Все равно я опоздал, и заключение контракта на поставку крупной партии автоматов Калашникова придется перенести на другое время — если только наши контрагенты продержатся до той поры у власти. Неустойка моей фирме не грозила, поэтому затяжка мало беспокоила меня. Спрос на товар был достаточно стабильным.
Я вытащил из кабины кейс и дорожный чемодан, в котором лежала смена белья и вечерний костюм. Вряд ли он мог здесь пригодиться даже для представления совету старейшин — очень уж он отличался от принятой в этих краях моды — однако, бросать его было жалко. Выпив еще глоток воды, я отправился в путь вместе со своими новыми знакомыми.
После часа ходьбы по тропе, которую вполне можно было приравнять к туристскому маршруту высшей категории сложности, мы подошли к окраине деревни. Она представляла собой два десятка крытых травой хижин, в уличной пыли копошились дети и худые, напоминавшие скорее собак, пятнистые свиньи.
Мои провожатые остановились у околицы, и один из них отправился, как мне объяснили, к вождю. Через несколько минут он вернулся в сопровождении покрытого морщинами и складками высохшей кожи патриарха, футляр которого, украшенный кисточкой из волокон пальмы, своей непомерной длиной свидетельствовал о высоком социальном статусе владельца.
— Ты хочешь пройти через нашу деревню? — спросил старик.
Я отвечал утвердительно.
— Тогда ты должен подвергнуться обряду посвящения в члены племени. Чужим мы не позволяем проходить по нашей земле.
Какое-то мгновение я колебался. Обряд инициации у некоторых племен связан с довольно мучительными процедурами. С другой стороны, мне не хотелось ссориться с аборигенами. У меня не было ни воды, ни оружия, чтобы путешествовать в одиночку, а здесь все еще встречались охотники за головами, и череп белого являлся особенно ценным трофеем…
Может быть, попробовать откупиться? Доллар, он и в Западной Меланезии доллар. Я вытащил бумажник и отсчитал несколько зелененьких.
Глаза старика алчно блеснули, но он отвел мою протянутую руку величественным жестом.
— Это потом… Ты должен снова родиться и стать одним из нас.
Смысл его фразы был не совсем мне понятен, однако, пришлось согласиться. Пока мы беседовали, вокруг собралась кучка зевак. Вождь произнес несколько громких слов, взмахнул рукой, и они разбежались.
Минуту спустя из хижин начали выходить жители деревни. Я заметил, что все женщины собрались отдельно и выстроились в затылок друг другу, образовав на центральной площади замысловато изогнутую вереницу красоток, как бы стоящих в очереди на конкурс "Мисс Деревня".
Мои провожатые, которым вся эта процедура доставляла видимое удовольствие, под руки подвели меня к стоявшей впереди пышной матроне. На ней была совсем коротенькая юбочка из травы, на шее красовалось ожерелье из раскрашенных ягод, косточек плодов и раковин. С расстояния в несколько метров я почувствовал резкий запах пота и прогорклого жира, которыми были намазаны ее волосы. Когда мы приблизились к ней вплотную, матрона осклабилась, уперлась руками в бока и широко раздвинула ноги, уподобившись гротескному варианту колосса Родосского…