На первый взгляд кажется странным, что Александр Данилович Меншиков — долгие годы второе после Петра I лицо в государстве — исполняющий множество важных должностей, и вдруг неграмотный.
О его неграмотности доносили иностранные дипломаты и писал токарь царя, Андрей Константинович Нартов. С современниками соглашались и все крупнейшие историки страны. Среди них на первое место следует поставить величайшего специалиста в том числе и по петровскому времени Сергея Михайловича Соловьева — при написании «Истории России с древнейших времен» он использовал фантастический объем архивных документов.
И вот сегодня среди представителей нового поколения историков появились такие, которые не допускают мысли, что князь, правая рука царя, был необразованным и даже неграмотным. К сожалению, фактов, подтверждающих патриотическое рвение открывателей грамотности Меншикова, нет. Есть только без труда опровергаемые косвенные свидетельства и столь же легко отклоняемые логические доводы, вроде такого: «Все солдаты потешных войск были грамотными, значит, грамотным был и Меншиков».
В журнале «Югра», издаваемом в Ханты-Мансийске, в номерах 8 и 9 за 2004 год появились две статьи доктора исторических наук Юрия Николаевича Беспятых — ведущего научного сотрудника Санкт-Петербургского института истории и директора научно-исследовательского центра «Фонд памяти светлейшего князя Меншикова». А спустя год в Санкт-Петербурге в свет выходит его же монография «Александр Данилович Меншиков. Мифы и реальность». И в статьях и в книге автор, вопреки существующему в истории мнению, пытается доказать: Александр Данилович Меншиков не только не был безграмотным, но принадлежал к числу довольно образованных людей своего времени и происходил из дворянского рода, а не из семьи безвестного торговца пирожками.
Я решил вступить в полемику. Не потому, что считаю таким уж важным ответить на вопрос, мог ли Меншиков читать и писать или был неграмотным, умевшим лишь нарисовать свое имя да фамилию. Для меня важнее вклад Меншикова (как, впрочем, и любого другого деятеля государственного масштаба) в историю страны. Столь же несущественно для меня и выяснение того факта, был ли Александр Данилович простолюдином, торговавшим в ранней юности пирогами, или дворянином. Вполне разделяю мнение русского историка П. П. Пекарского, писавшего:
«Вопрос о роде Меншикова может иметь значение для серьезного историка лишь в том отношении, когда происхождение его из народа может служить подкреплением того замечательного явления, что Петр Великий, заимствуя, между прочим, у европейских народов немало феодального хлама, никогда не имевшего значения в России, в то же время в своем характере и направлении имел много демократического: для него не существовало сословных предрассудков, и он выбирал в приближенные и возвышал людей всех сословий, кто ему только казался способным исполнять его замыслы. Обстоятельство, был ли Меншиков дворянином, и доказательства тому важны только для тех, кто не понимает историю иначе, как сборником дипломов и официальных грамот». (Пекарский П. П. Наука и литература при Петре Великом. Т. 1. — Спб., 1862, с. 76.)
Портрет Петра I работы 1721 года. Гравюра, как предполагают, исполнена Иваном Зубовым.
Начну с приемов, используемых Ю. Н. Беспятых для доказательства того, что Ментиков умел читать (прошу извинить, но придется широко цитировать работы Беспятых). Он приводит письмо Меншикова к царю от 1 марта 1703 года: «Писание от тебе, милостивешего моего государя, прочет и слышах од доносителя множайшее милости твоей ко мне милосердие» (Ю. Н. Беспятых, с. 23). И слово «прочет» для автора значит только одно: прочитал сам Меншиков. Такого же рода и следующие аргументы.
При дворе Меншикова секретарь вел журнал наподобие камер-фурьерского под названием «Повседневные записки…». В нем регистрировались события жизни князя начиная от времени, когда он просыпался, затем повременно фиксировались события, подлежавшие внешнему наблюдению: обед, прием посетителей, беседы с ними, выезды князя из дворца с указанием, к кому он отбывает, время посещения бани, болезни князя и прочее и прочее.
Внимание Беспятых привлекли многие записи «Повседневных записок…» (от 12 февраля, 14 марта, 29 июля, 31 августа, 8, 9, 21 и 25 октября 1716 года и т. д.), которые, по его мнению, дают основание полагать, что Александр Данилович сам читал текст. Так, 16 ноября записано: «В 9-м часу, получа почту и прочет куранты…», а 29 декабря 1717 года: «Его светлость, прибыв в дом свой получил царского величества письмо чрез Бухавецкого и оное прочел»; 8 и 9 февраля Меншиков вновь получил от царя два письма «и онне прочет» (с. 24).
Приведенных данных, по убеждению Беспятых, вполне достаточно для вывода: они «убеждают в том, что А. Д. Меншиков умел читать» (с. 27). Между тем убеждают они лишь автора, но не могут убедить другого историка, изучающего Россию XVIII века. Дело в том, что Беспятых форме придал значение содержания. Слова и выражения «читал», «чел», «письма прочет», «изволь то прочитать» и подобные им употреблялись в то время не только в случае, когда корреспондент сам прочел послания, но и когда текст ему зачитал кто-то другой.
![Маленькие дикари [Издание 1923 г.]](/storage/book-covers/1b/1b2516e2f9eee2afd69639a85a22ac78d6976cc0.jpg)
