Сергей Сас
Бургундское из императорского обоза
Французы вновь сменили белую кокарду на трехцветную. Бурбона на Бонапарта. Однако европейские монархи не пожелали мириться с перестановкой мебели в Тюильри; отправив в Бельгию Веллингтона и Блюхера, которым было поручено доставить на Елисейские поля свежую рассаду лилий, они молили бога, чтобы коммивояжеры не слишком долго задерживались в дороге.
...Два дня назад у Катр-Бра и Линьи Наполеон устроил союзникам банный день, но после тяжелых трудов успел намылить им только шею. Предстояла последняя большая стирка. Разделив обязанности, император решил англичанами заняться сам, возложив заботу о пруссаках на маршала Груши... * * *
Бывший полицейский сержант Дюфон и его приятель Бриен только что вернулись с испанской границы. Дело мадам Жорес они прокрутили за три недели, и все осталась довольны: южный загар, каменистые пляжи залива, магнетические взоры распутниц, бодрящие напитки виноградников Арманьяка... Бриен уговаривал компаньона не отказываться от приглашения мадам погостить на вилле еще десяток дней, но тот настоял на своем - поздним вечером они открыли двери своего офиса.
В глубоком кресле дремал мужчина лет семидесяти, одетый в темный костюм, на столике из кашемирового дерева тлела сигара в железной пепельнице. Их встретила пожилая женщина, которая в отсутствие компаньонов вела бумажные дела фирмы. Белая блузка, длинная черная юбка, короткая стрижка, сигарета во рту. Она была ярой феминисткой, ницшеанкой, в общем той, чья нерастраченная в молодости энергия еще могла пригодиться если не в уютном кругу семьи, то на службе "под ружьем".
- Я ждала вас раньше. Что-нибудь случилось?
- Вы же знаете, мадам, - не глядя в ее сторону, скороговоркой бросил отставник. - Бриена нельзя подпускать к дармовой бочке. От него до сих пор несет прелым навозом. Машину пришлось вести одному.
- Мама всегда говорила - чистый виноградный сок полезен твоему организму, сынок, - неловко оправдался Бриен; рыжая щетина, пробившаяся за сутки, подтверждала, как долго он чтит родительские советы.
- Кто это?
- Он тоже ждет вас, Дюфон.
- А если бы мы приехали под утро?
- Не могу же я в грозу выгнать клиента на улицу. Впрочем, он на колесах. Разбудить?
- Вам виднее, можете перенести на мою кровать, - Дюфон демонстрировал мадам, насколько она добилась равноправия по крайней мере рядом с ним.
Она приготовила кофе, сложила стопкой корреспонденцию и ушла в дождь.
...Старик долго извинялся за доставленное беспокойство, потом предложил хорошо оплачиваемую работу, поручить которую не решался кому-либо другому. Говорил, что команда Дюфона пользуется устойчивым авторитетом и, как известно, берется только за безнадежные дела. А у него как раз самое отчаянное положение. Нет, не с ним, он в порядке, беда стряслась с сыном.
В кабинете был только стол с тремя телефонами, несколько стульев, обитых кожей, портрет Адольфа Гитлера на стене и скульптура солдата-победителя со "шмайсером" на груди, выставленная в передний угол.
Сержант устало облокотился на стол и вздохнул:
- Должен предупредить, вряд ли вы пришли по адресу, мы в последнее время занимаемся мелочами.
- Это заявление несколько обескуражило старика:
- Мое имя Шер Донсваген, а Давел, так зовут сына, исчез два дня назад.
- Женщина? Старые счеты? Размолвка в семье?
- Мы живем вдвоем. Семьи он не имел никогда, как, впрочем, и врагов, с женщинами умерен и разборчив, - старик чрезвычайно волновался; он был из тех, кого только крайняя нужда заставляет доверяться чужим людям.
Он вызывал искреннее сочувствие: бледное лицо, красные слипающиеся глаза, дрожащий голос, однако, не давало повода отнести это на счет преклонных лет. По всему видно, до сих пор он обходился без няньки.
- Привычки? На что он тратил свободное время, если равнодушен к смазливым мордашкам? - Бриен принес термос.
Эта фраза задела старика, и сержант чиркнул ладонью по рыжей щетине:
- Иди побрейся.
Да, увлечение есть, но о нем нельзя говорить как об одном из многих - оно всепоглощающее. Давел - бонапартист. Старик удивлен, почему это не вызвало никакой реакции. Хорошо, он расскажет все по порядку. Давел долгие годы играл в театре, нет, не ради куска хлеба. Донсвагены имеют состояние. Он играл в театре, а не жил им. Однажды предложили роль Наполеона Бонапарта в безнадежно слабом спектакле, где ему предстояло охмурять польскую графиню Валевскую. "Спятил" он не сразу, а после посещения Трансплантатора. Вдруг бросил все и занялся изучением биографии императора; отмечал даты его рождения и смерти, корпел в библиотечных подвалах, скупал портреты маршалов, платил баснословные суммы за коллекции оружия и обмундирование солдат гвардии. А как он кричал на перекупщика, когда ему вместо пушки начала девятнадцатого столетия попытались подсунуть крепостное орудие времен Крымской войны! Историю первой четверти девятнадцатого века изучил насквозь и не по энциклопедиям, а копался в архивах, читал мемуары сподвижников великого полководца.
- Наполеон, - насупился сержант. - Да, да, я кое-что начинаю припоминать. Продолжайте.
