Двенадцатый округ
— Давай, — шепнул Келл, подставляя руки. Бегло осмотрев тихую ночную улочку, я ухватилась за плечи напарника и, оттолкнувшись от него, подпрыгнула вверх. Вцепилась пальцами в металлические прутья забора и начала подтягиваться. А затем прыгнула за ограду и быстро осмотрелась.
— У тебя двадцать минут, — напомнил Келл и взглянул на часы. — Пошла!
Коротко кивнув, я как можно тише побежала в сторону ветхого здания, стараясь оставаться в тени деревьев.
Родовое поместье Вагнеров считалось заброшенным десятки лет. А суеверные поговаривали, что это место проклято, и каждый, кто сунет сюда нос, влипнет в крупные неприятности.
Я же мыслю более рационально. Дом пустой, а значит, никому не нужный. И все добро в нем пылится, пропадает, пользу не приносит. Теоретически можно сказать, что я совершаю благородное дело — очищаю регион от хлама. Таких, как я, называют падальщиками. Мы рыщем по округам в поисках сокровищ, которые чаще всего спрятаны среди руин домов дореволюционного периода.
Я изучила историю местности. Пятьдесят лет назад Вагнеры шиковали на этих землях. У них были необъятные территории, хозяйство, личное производство ракетного топлива и, как было положено в зажиточных семьях, рабы. Десятки рабов. А когда на Турине произошел политический переворот, и нынешний канцлер возглавил Парламент, отодвигая на задний план правящее семейство императора, всех ждали великие перемены. Рабство отменили, люди стали равны. Частное имущество перешло государству, а земли поделили на округи по направлениям. Столичный, Образовательный, Финансовый… Всего их пятьдесят. Но большинство не имеют названия, только номер, как этот. Двенадцатый.
Я рада, что появилась на свет спустя тридцать лет после этого кошмара. Ничего не знаю про отца, но родители мамы были невольниками. Служили в тридцать шестом округе, там я и родилась. После смерти мамы у меня был выбор — поступить на службу Турины, как делали все сироты, либо сбежать и жить вольной птицей. А в дореволюционное время на меня бы просто надели рабский ошейник без разбору. Пришлось бы не жить, а выживать в социуме, разделенном на касты.
Я обошла дом и поднялась по ступенькам к черному входу. Сработал датчик движения, и зажегся свет, выдавая мою темную фигуру, склонившуюся над замком.
— В бездну, — зашипела я и осмотрелась по сторонам. Никого.
Достав из одного кармана самодельную рогатку и камешек из второго, метко прицелилась и разбила лампочку. Раздался короткий звон, после чего опять наступила тишина. Раз дом заброшенный, то кто их меняет?
Если меня поймают, я застряну в Тюремном округе на долгих двадцать лет. Там заключенные бесплатно трудятся на особо опасных производствах и часто не доживают до конца своего срока. Во благо империи, как любит говорить наш “обожаемый” канцлер.
Хотя с другой стороны, лучше там, чем быть рабыней.
Я провозилась у замка дольше положенного. Меня начало это напрягать. Сердцебиение ускорилось, руки вспотели, зародились сомнения и, что самое ужасное, страх. Что-то не давало мне покоя. Но ведь Келл проверил — хозяева давно на том свете, а наследников нет. Он даже наблюдал за домом целых два дня. И еще приезжал в прошлом месяце — никого. Но горящие лампочки и сложный современный замок не давали мне покоя. Кто их заменил, черт побери?
Чувствуя нарастающую панику, я решила отступить. Уже сделала два шага от дома, но остановилась и, закусив губу, покосилась на окно возле входа. У меня были с собой присоска и лазерный резак. Это будет тихо. Вспомнив, что в последний раз ела вчера и, представив, сколько добра смогу вынести из этого дома, с тяжелым вздохом полезла в набедренную сумку за инструментами. На этот раз справилась быстро. Как только было вырезано отверстие в окошке, я просунула руку и дотянулась до замка. Открыв дверь изнутри, мышкой прошмыгнула внутрь дома. От первого же шага заскрипел ветхий деревянный настил, заставляя меня вздрогнуть.
Выругавшись про себя, достала из кармана маленький фонарик, чтобы осветить себе путь. Моему взору тут же открылся роскошный интерьер. Точнее, роскошным он был когда-то, а сейчас мебель и безделушки утопали в многочисленных слоях пыли и паутины. Но я уже внутренне ликовала от выгодного дельца. Вот только радость не продлилась долго. Стоило достать из сумки мешок и положить в него стоящий на тумбочке позолоченный канделябр, как меня ослепил яркий свет. Я вскрикнула и машинально присела, закрывая голову руками. Но удара или выстрела не последовало. Зато было шуршание и громкий вскрик:
— Замри!
Послышался щелчок предохранителя, и я осмелилась поднять голову, чтобы оценить ситуацию. Препаршиво!
На меня было нацелено огнестрельное оружие сразу с двух сторон. На лестнице стоял офицер полиции, пристально следящий за каждым моим движением. Слева возник второй, который и оглушил меня своим криком:
— Подними руки так, чтобы я их видел.
Чувствуя нарастающую панику, я медленно подняла дрожащие руки. Глаза метались в разные стороны в поисках спасения, но где его взять, когда все и так очевидно — меня взяли с поличным.
Тюремный округ
