Брат мой меньший
Авторы: Вильям Федорович Козлов
Жанр: Домашние животные
Циклы: не входит в цикл
Формат: Полный
Всего в книге 15 страниц. Год издания книги - 1988.
Повести «Брат мой меньший» и «Дай лапу, дружище!» рассказывают о верных друзьях человека — собаках.
Повести изданы вместе с романом «Волосы Вероники».
Читать онлайн Брат мой меньший
1
Случилось так, что я остался один. Вернулся из командировки, а в дверях моей квартиры — лаконичная, но выразительная записка: «Квартира обменена. Твой чемодан у соседей. Лина». Лина — это моя бывшая жена. Почерк торопливый, небрежный. Поглазев на столь знакомую, обитую коричневым дерматином дверь — мы прожили в этой квартире пять лет, — я, отныне бывший муж, сунул в карман смятый обрывок какой-то квитанции с запиской на обороте и направился к соседям, которые жили этажом ниже.
Не скажу, чтобы я особенно удивился тому, что произошло. Наша семейная жизнь давно развалилась, и мы, уже разведенные, жили рядом по инерции, дожидались, пока кто-нибудь первым положит конец этому безрадостному существованию. И вот это сделала Лина. Подивился я только одному: почему она, провожая меня в командировку, не сказала, что будет заканчивать дела с обменом квартиры именно в мое отсутствие? И даже на пороге нежно поцеловала — наверное, тоже по привычке, по инерции…
Впрочем, это рассказ не о моей неудавшейся семейной жизни, а совсем о другом. О другой жизни — и тоже, можно сказать, неудавшейся.
Еще подходя к двери соседей, я услышал лай. Это был голос Карая. Я всегда удивлялся его поразительной способности учуять меня сквозь толстые кирпичные стены. Стоило мне в любое время дня или ночи подняться на свою лестничную площадку, Карай заливался радостным лаем. Справедливости ради надо сказать, что бывали исключения: например, когда я возвращался домой из гостей в подпитии, Карай не только не лаял, но и не встречал меня на пороге, не прыгал на грудь. Почему-то в такие моменты он предпочитал вообще не показываться мне на глаза. Не из-за того, упаси бог, что я, допустим, мог ударить его или обидеть — наоборот, я его еще больше любил и пытался ему это доказать словами и лаской, но он, очевидно, все эти знаки внимания не принимал всерьез, как трезвый человек не принимает всерьез пьяную болтовню приятеля, вроде «Ты меня уважаешь?…» Карай не переносил даже запаха спиртного.
Впрочем, это мелочи. За все те годы, что Карай прожил с нами, он по самым разным поводам не переставал меня удивлять.
…Карай — чистопородный эрдельтерьер. У меня до сих пор хранится его родословная, которой мог бы позавидовать любой аристократ. В родословной прослеживалось что-то около пятнадцати поколений. Все предки моего Карая были медалистами и чемпионами в своих собачьих делах. Дед его — Зайсан — был чемпионом Советского Союза, а отец — Самбо — чемпионом Ленинграда. Мать же, Цыганка, отличалась великолепным экстерьером и красотой, за что на каждой выставке получала медали.
Карай, надо полагать, пошел в своих родителей, но, на его беду, хозяин ему попался не слишком тщеславный. Должен признаться, что грудь этого благородного отпрыска столь достославных родителей не украшала ни одна завалящая медаль. И виноват в этом был, конечно, только я один.
Когда Караю исполнилось два года и он прошел со мной на собачьей площадке обычный курс подготовки, я повел его на городскую выставку, где надеялся вместе с моим талантливым песиком завоевать все золотые и серебряные медали. Подобную непростительную самоуверенность внушила мне его великолепная родословная…
Помнится, был конец мая. На зеленом стадионе, где открылась выставка служебных собак, стоял длинный судейский стол, за которым восседали весьма солидные и серьезные специалисты-собаководы. Они негромко переговаривались между собой и без всякого интереса поглядывали на хозяев собак: по-моему, нас они вообще не замечали, как не замечает цыган телегу и сбрую, сосредоточив все свое внимание на лошади. Интерес появлялся в глазах судей, только когда они осматривали собак.
Сражение за медали началось довольно нудно и примитивно: мы, владельцы собак, ходили с ними по лужайке вокруг длинного стола, а суровые судьи, посовещавшись между собой, просили то одного, то другого из нас перейти с такого-то места на такое-то. Я, почему-то оказавшийся в самом конце этой странной процессии, медленно продвигался вперед. Грузный генерал-майор в отставке (по этому случаю он надел форму с многочисленными орденскими колодками) солидно, как на параде, вышагивал передо мной. Кокарда на его обшитой золотым шнуром фуражке пускала ослепительных зайчиков. У ноги его рассеянно семенил поджарый худосочный эрдельтерьер. В отличие от генерала, полностью проникнувшегося ответственностью за все происходящее, пес его вел себя не совсем прилично. Он вертел топорикообразной головой с тощей бороденкой, поминутно совался носом в подстриженную траву, что-то вынюхивал, кося коричневым глазом, оборачивался на Карая, явно выказывал желание поближе с ним познакомиться… И все это происходило в то время, когда ему полагалось чинно, с достоинством вышагивать у ноги своего хозяина. Окончательно песик опозорился, когда им велели остановиться. Вместо того чтобы ушастым столбиком присесть подле хозяина, он осатанело рванулся куда-то в сторону, но генерал удержал его, натянув поводок, и тогда возбужденный эрделька изящно задрал мохнатую ногу и, глядя на судей умным, сосредоточенным взглядом, обрызгал хозяину брючину с ярким красным лампасом.
