Рассказ написан в 1924 г.
На английский переведен Д. В. Набоковым.
На русском языке не публиковался.
Обратный перевод с англ. в 2011 г. Сакун С.В.
Рассказ взят с "Авторской страницы" С. Сакуна http://sersak.chat.ru/index.htm
Вот что вижу теперь в твоих глазах: дождливая ночь, узкая улица, фонари, плавно ускользающие вдаль. Вода сбегает вниз по водосточным трубам с круто покатых крыш. Под змеиной пастью каждой трубы стоит схваченная зелёным обручем бадья. Они ровными рядами выстроились вдоль чёрных стен с обеих сторон улицы. Я смотрю, как они заполняются холодной ртутью. Дождевая ртуть поднимается всё выше и переливается через край. С непокрытой головой плавают вдалеке фонари, их лучи беспрерывно протянулись в дождливый сумрак. Вода в бадьях продолжает переливаться через край.
Итак, я погружаюсь в твои пасмурные глаза, в мерцающую черноту узких аллей, где журчит и шелестит ночной дождь. Улыбнись мне. Почему ты смотришь на меня так пасмурно и мрачно. Теперь утро. Всю ночь звёзды пронзительно кричали детскими голосами, и, кто-то на крыше терзал и ласкал скрипку острым смычком. Смотри, солнце перевалилось через стену, словно сияющий парусник. Ты выдыхаешь туманом всё обволакивающий дым. Пылинки начинают кружиться в твоих глазах, миллионы золотых миров. Ты улыбнулась!
Мы выходим на балкон. Весна. Внизу, посреди улицы, жёлто-кудрявый малыш быстро-быстро рисует бога. Бог растянулся от одной стороны улицы до другой. Малыш сжимает в руке кусок мела, маленький кусок белого угольного карандаша, и сидя на корточках, поворачивается, вычерчивая широкую линию. У этого белого бога большие белые пуговицы и развёрнутые наружу ступни. Распятый на асфальте он смотрит в небеса круглыми глазами. Белой дугой рот. Бревно-образная сигара появилась у него во рту. Винтовыми толчками малыш изображает спиралевидный дым. Руки в боки, он созерцает свою работу. Добавляет ещё одну пуговицу. Громыхнула оконная рама через дорогу; женский голос, огромный и счастливый позвал его. Малыш зафутболил подальше мел и помчался домой. На фиолетовом асфальте остался белый, геометрический бог, вглядывающийся в небо.
Твой взгляд опять мрачнеет. Я знаю, конечно, что тебе припоминается. В углу нашей спальни, под иконой, цветной резиновый мячик. Иногда он мягко и печально прыгает со стола и тихо катится по полу.
Положи его на место, под икону, и потом, почему бы нам не прогуляться?
Весенний воздух. Слегка пушистый. Посмотри на эти липы, равняющие улицу. Чёрные их ветви покрыты мокрыми зелёными блёстками. Все деревья в мире бредут куда-то. Вечные пилигримы. Помнишь, когда мы ехали сюда, в этот город, деревья бежали мимо окон нашего вагона? А помнишь те двенадцать тополей, совещающихся о том, как перейти реку? Давно, ещё в Крыму, я однажды видел, как кипарис склонился над цветущим миндалевым деревом Жил да был кипарис, большой высокий трубочист со щеткой на проволоке и с лестницей под мышкой. Бедняга, по уши влюблённый в маленькую прачку, розовую как лепестки миндаля. Теперь они наконец встретились и вместе неизвестно куда держат свой путь Ее розовый передник надувается легким ветерком, он робко сгибается к ней, как будто всё ещё боится испачкать ее сажей. Прекрасная сказка.
Все деревья пилигримы. У них есть свой Мессия, которого они разыскивают Их Мессия царский Ливанский кедр, или, может быть он совсем маленький, абсолютно непривлекательный кустик в тундре.
Сейчас несколько лип проходят через город. Их пытались удержать. Круговые ограждения были возведены вокруг стволов. Но они двигаются все равно…
Крыши сверкают, словно наклонённые, ослепленные солнцем зеркала. Окрыленная женщина, стоя на подоконнике, моет оконные стекла. Она отклоняется и надув губы, смахивает прядь пылающих волос с лица. Воздух немного пахнет бензином и липами. Кто сегодня может сказать, какие запахи нежно встречали гостя входящего в Помпейский атриум? Через полвека никто не будет знать запахов господствующих на наших улицах и в комнатах. Они откопают какого-нибудь военного героя из камня, коих сотни в каждом городе и будут вздыхать о Фидиях былого. В мире все прекрасно, но Человек узнаёт красоту, лишь если видит её изредка или издалека.… Послушай … сегодня мы боги! Наши голубые тени громадны. Нас окружает огромный, восторженный мир. Высокий столб на углу туго обмотан мокрым холстом, поперёк которого кисть художника набросала цветные завихрения. У пожилой женщины, продающей газеты, вьющиеся седые волоски на подбородке и безумные светло-голубые глаза. Непокорные газеты беспорядочно торчат из её сумки. Их крупный шрифт напоминает мне о летающих зебрах. Автобус остановился на остановке. Кондуктор наверху ба-бахнул по железному планширу. Кормчий дал своему огромному колесу мощный разворот. Возрастающий, натруженный гул, короткий скрежещущий звук. На асфальте остался серебряный отпечаток широких шин. Сегодня в этот солнечный день - все возможно. Смотри - человек спрыгнул с крыши на проволоку и гуляет по ней, с улыбкой уходит, руки широко раскинуты, высоко над качающейся улицей. Смотри - два здания дружно играют в чехарду; номер же третий приземлился между первым и вторым; он ещё не полностью стал на место - я вижу просвет под ним, узкую солнечную полоску. И женщина остановилась посреди площади, отбросила назад волосы, и запела. Вокруг нее собралась толпа, потом отхлынула: только платье осталось лежать на асфальте и бесцветное облачко высоко в небе.
