Вена, январь 1815 года
Едва Макс Рэнсли прошел через переднюю, до него сразу донеслись далекие звуки вальса и гул голосов. Он быстро приблизился к темноволосой женщине, стоявшей в затененной нише в дальнем углу холла.
Надеясь, что на этот раз не увидит на ее теле следов побоев, нанесенных ее кузеном, Макс Рэнсли спросил:
— Что случилось? Неужели он снова вас ударил? Боюсь, что остаться не могу — лорд Веллингтон с минуты на минуту будет в зеленой гостиной. Он терпеть не может, когда его заставляют ждать. Мне бы вовсе не следовало задерживаться, но ваша записка меня встревожила. Судя по всему, дело срочное?
— Да, вы рассказывали, что у вас встреча. Потому я и знала, что вы будете здесь, — ответила она. Нежный голос с легким французским акцентом звучал, как всегда, чарующе. Прекрасные темные глаза, в которых таилась грусть, пристально смотрели на Макса. Именно этот взгляд с самого начала пробудил в нем желание защищать и оберегать эту женщину.
— Вы так добры! Не могу передать, что для меня значит ваша забота. Видите ли, Тьерри сказал, что к завтрашнему приему ему нужны новые пряжки для форменного мундира, а я ума не приложу, где их раздобыть. Кузен будет недоволен… — Она запнулась и нервно передернула плечами. — Простите, что беспокою из-за таких пустяков.
Макса охватило отвращение и холодный гнев, стоило ему представить, как мужчина — более того, мужчина-дипломат — что за горькая ирония! — вымещает злость на худенькой, робкой женщине. Надо бы под каким-нибудь предлогом вызвать Тьерри Сен-Арно на боксерский поединок и поглядеть, как ему понравится, если его самого отделают по первое число.
Макс через плечо посмотрел в ту сторону, где находилась дверь зеленой гостиной. Ему пора было идти, от нетерпения он едва стоял на месте, однако постарался, чтобы голос звучал спокойно.
— Не беспокойтесь. Тут поблизости есть один магазин. К сожалению, проводить вас туда я смогу только завтра утром. А теперь покорнейше прошу извинить, но меня ждут.
Макс поклонился и уже собирался уйти, но тут она поймала его за рукав:
— Пожалуйста, останьтесь еще на минутку! Одно ваше присутствие придает мне смелости.
Ее слова весьма польстили самолюбию Макса. Однако он искренне сочувствовал несчастной, оказавшейся в поистине незавидной ситуации. Макс был младшим сыном графа, занимал привилегированное положение в обществе и привык, что люди все время просят его об услугах. А этой бедной вдове нужно было так мало…
Макс наклонился и поцеловал ей руку.
— Всегда рад быть полезным. Но Веллингтон шкуру с меня спустит, если я опоздаю. Предстоит встреча полномочных послов, а это очень важное дело.
— Да-да, понимаю, начинающему дипломату ни в коем случае нельзя портить отношения с великим Веллингтоном. — Она замерла с приоткрытым ртом, будто собиралась добавить что-то еще, но потом, передумав, сомкнула губы. В глазах стояли слезы. — Ради бога, простите.
Озадаченный Макс хотел спросить: за что? — но тут тишину разорвал револьверный выстрел.
Загородив женщину собой, Макс повернулся на звук. Инстинкт военного подсказывал, что стреляли в зеленой гостиной.
Там, где сейчас должен быть Веллингтон.
Неужели наемные убийцы?
— Стойте здесь, в тени, и не двигайтесь с места, пока я не вернусь! — мимоходом распорядился Макс и бегом кинулся в гостиную. Сердце сжимал леденящий ужас.
В зеленой гостиной стулья были опрокинуты, бумаги беспорядочно раскиданы по полу, а дымовая завеса и запах черного пороха окутывали всю комнату.
— Где Веллингтон? — рявкнул Макс, обращаясь к капралу, который вместе с двумя другими солдатами пытался привести гостиную в порядок.
— Адъютант вывел его через черный ход, — пояснил один из солдат.
— Он не пострадал?
— Кажется, нет. Старик как раз стоял у камина и ругался на нас — злился, что вы все не идете. Повезло, что он вас ждал, — когда дверь открылась, решил, что это вы, повернулся и успел вовремя отскочить влево, а иначе пуля попала бы прямо в грудь.
Я знала, что вы будете здесь…
Эти произнесенные с французским акцентом слова, слезы, печаль, извинение непонятно за что… Макса будто с размаху ударили в живот. Да нет же, не может быть, это просто совпадение!
Но когда он выбежал обратно в холл, обнаружил, что темноволосая женщина бесследно исчезла.
Девой, осень 1815 года
— Может, просто уедем, и все? — предложил Макс Рэнсли кузену Алистеру. Оба стояли на балконе с видом на великолепный мраморный фасад Бартонского аббатства.
— Нельзя, мы же только что приехали, — с раздражением в голосе отозвался Алистер. — Вот бедняги.
Он указал на слуг внизу — те с ног сбились, пытаясь поднять и унести в дом багаж сразу нескольких вновь прибывших гостей. Алистер продолжил:
— Готов поспорить, эти чемоданы доверху набиты платьями, туфельками, чепчиками и безделушками. Да уж, к ярмарке невест подготовились основательно. При одной мысли о бренди выпить хочется, да покрепче.
— Могли бы дать себе труд и написать, что приезжаете домой, тогда мы перенесли бы праздник на другой день, — укоризненно произнес женский голос у них за спиной.
Макс обернулся и увидел миссис Грейс Рэнсли, хозяйку Бартонского аббатства и мать Алистера.
