1.
Весной степь звучит голосами любви.
Цикады, ветер, шелест трав, крики птиц и едва слышная поступь зверей, — сплетаются в мелодию, знакомую, переполняющую сердце. И яснее всего она слышна на рассвете.
Волосы и кожа впитали запах трав, в поцелуях был вкус пыльцы, и тепло земли — в каждом прикосновении. Ночь уходила, птицы перекликались все громче, и Тирид приподнялась, взглянула в светлеющее небо.
— Нам надо идти, — сказал Шебу. — Мы слишком близко к кочевью.
Странно было вспоминать о кочевье — о шатрах, разбитых в привычном порядке, об овцах, белоснежных и крапчатых, об охотниках возвращающихся с добычей, и об отце, сказавшем, что никогда не отдаст Тирид в жены Шебу.
Кажется, будто много дней и лун прошло с этих пор, но ведь только вчера, на закате, она бежала с Шебу. Солнце не успело уйти за край неба, а они уже решили, — нужно покинуть родных, не медля ни мгновения.
Тирид отыскала рубаху среди смятой травы и, обернувшись к Шебу, спросила:
— Куда пойдем теперь?
Вчера знали только одно — нужно скрыться в степи, пусть их спрячет ночь. Только самые отважные охотники уходят от ночного костра в темноту, и Тирид знала — Шебу смелее всех, и рядом с ним становилась бесстрашной.
Но настало утро, пришла пора решать, где укрыться от гнева родных. Пересечь ли реку, отправиться в селения черноголовых? Но каждый слышал, что живущие там ненавидят чужаков, приносят в жертву своим богам или обращают в рабство. Отправиться в другое кочевье? Но кому нужны беглецы, у которых нет ни шатра, ни овец, лишь амулеты да охотничий лук?
Шебу обнял ее, прошептал:
— Куда бы мы не пошли, никто не обидит тебя.
От этих слов замирало сердце. Тирид смотрела на Шебу, и мысли сбивались, теряли ясность. Утренний сумрак наполнял его глаза, заострял черты лица. Тени текли, сплетались с родимым пятном над правой бровью, с лучами темной звезды. «Дурной знак», — так говорили все в роду.
Тирид протянула руку, прикоснулась к отметине.
— Если бы не этот знак, — сказал Шебу, — мы могли бы уйти в другое, дальнее кочевье…
Он продолжал говорить, винил себя в том, что она лишилась крова над головой, родных и привычной жизни… И тогда Тирид отстранилась, обеими руками сжала ладонь любимого, и слова вырвались сами, раньше мыслей:
— Не смей говорить так! Нет там для меня счастья. Ни отец, ни весь род не указ нам! Даже если бы ты был моим братом, я стала бы женой только тебе, больше никому!
В этот миг появился чужак. Не пришел, не подкрался, — возник внезапно на краю низины, и рассветное солнце окрасило алым его лицо и одежду. Таких высоких людей Тирид прежде не видела, и черные волосы незнакомца были длинными, будто он не стриг их никогда. Запястья охватывали браслеты, широкие, медные, покрытые непонятными знаками, а на шее висел колдовской амулет.
Но, лишь когда незнакомец встретился с ней взглядом, Тирид почувствовала страх. Глаза его были серыми, бездонными и завораживали без чар.
— Назови себя! — воскликнул Шебу. В правой руке он сжимал кинжал, готов был кинуться на чужака, сразиться.
— Я — Намтар-Энзигаль, — отозвался тот. И улыбнулся, обнажив клыки, ослепительные, острые, как у дикого зверя.
— Ты демон! — выдохнул Шебу.
— Я — пьющий кровь, — ответил пришедший и, шагнув вниз, опустился на землю, сел напротив.
Пьющий кровь… Тирид хотелось вцепиться в руку Шебу, спрятать лицо у него на плече, исчезнуть. Шебу — великий охотник и воин, но кто он против демона?
Намтар-Энзигаль внимательно смотрел на них, уже без улыбки, и словно бы ждал чего-то.
— Ты пришел убить нас? — спросил Шебу, тихо, но твердо.
— Нет. — Демон качнул головой, помедлил мгновенье. — Я пришел сделать вас детьми своего сердца.
Тирид невольно прижала руку к груди. Ее собственное сердце билось так, что казалось еще миг — и вырвется наружу.
— Вы станете пьющими кровь, подобно мне, — продолжал Намтар-Энзигаль. — Люди будут слабы перед вами и не посмеют противиться вашим желаниям. Станут бояться и почитать вас, просить о милосердии и приносить дары. Оживленные моей кровью, вы родитесь заново, и станете братом и сестрой. Но… — Он перевел взгляд с Тирид на Шебу и вновь улыбнулся. — …Но вы будете мужем и женой, никто не посмеет запретить вам. Ведь ни у кого не будет власти над вами. — И, прежде, чем они успели ответить, добавил: — Лишь у меня. Я буду вашим хозяином, вы станете служить мне. Но я не разлучу вас, а никому другому это не под силу. Хотите ли такой судьбы?
Тирид взглянула на Шебу и в глазах у него прочла ответ.
Пьющий кровь понял их без слов. Мгновение он сидел молча, глядя мимо них, на восток, а потом проговорил:
— Вы станете детьми моего сердца, я буду вашим защитником и хозяином. Вы будете связаны со мной. Когда я уйду далеко, вами овладеет печаль и тоска, когда вернусь — будете счастливы.
— Мы согласны! — твердо сказал Шебу и сжал ладонь Тирид, крепко, почти до боли.
Но Намтар-Энзигаль, казалось, не слушал его.
— Но пройдет время, четырежды по шестьдесят лет или больше, и связь между нами ослабнет, вы перестанете нуждаться во мне. Станете сами себе хозяевами, и вот тогда… — Он вновь замолк, и Тирид с тревогой ждала его слов. Тогда? Что будет тогда? — Я хочу, чтобы вы, став свободными, выполнили то, что я скажу. В этом не будет вам горя, только радость и слава. И потому, если согласны, поклянитесь, что выполните мой приказ.
