— Дорогуша, я в таком забавном эксперименте ещё не участвовал, но что-то в этом определенно есть, — с любопытством наблюдая за незнакомой, а, главное, полностью обнаженной девушкой, сообщил я. Любопытство же было вызвано тем, что оная девица затягивала потуже ремешки на моих запястьях, чтобы я не сполз с сильно приподнятой за изголовье кровати. Мои лодыжки уже были зафиксированы. Зато упругие на вид груди девушки свободно колыхались в такт ее движениям. Уверенный третий размер, отметил Штирлиц в моем довольном лице.
Вообще, учитывая мой солидно преклонный возраст — девушкам уже не сильно интересен, а также обнаженность девицы и притягательность ее выразительной фигурки, то отторжения сама ситуация у меня особо не вызывала.
Окружающая обстановка при этом будто размазывалась на дистанции в какой-то легкой дымке. И мою спальню, где я и должен был бы находиться, не напоминало ничего вокруг. А, ну, это, похоже, сон… И хорошо, что вроде как эротический, а не более привычные мне кошмары из моей памяти. За мою прожитую долгую жизнь и самому приходилось людей вязать, и меня ограничивали в подвижности — тоже бывало. Но «игры» в связывание были не с горячими голыми девицами. Да и засыпал я вчера совершенно точно в одиночестве! Не, ну точно сон! Да и спокоен я как-то неестественно для подобной ситуации…
Тем временем, голое чудо выпрямилось и с размаху залепило мне с правой оплеуху:
— Дырбырпырхрррррр! — или что-то подобное рявкнуло это нечто совсем не девичьим голосом.
Удар был не смертельным, но обидным! Ни хрена себе сон! Ни хрена себе эротика, вашу ж медь! Фигура девушки размылась и через мгновение, сфокусировав зрение и помотав головой, я увидел совсем другую картину. Никакой девицы не было — был неприятной наружности мужик, в каком-то черном балахоне с серебристым орнаментом. И крепили меня не вовсе к кровати, а к чему-то скорее похожему на дыбу. И мое спокойствие улетучивалось вместе с исчезающей дымкой. Помещение, казавшееся прежде какой-то экзотической порностудией, в четком зрении оказалось скорее казематом с каменными стенами без намека на окна. Свет исходил от подозрительного сгустка тумана под сводами потолка.
Из относительно хорошего — только одно — мужик не был голым. Как и знакомым. Что-то итальянистое в чертах, короткая черная борода, 40–50 лет навскидку, не качок, но и не скелет. К продвинутому балахону модника прилагались сандалии по типу древнегреческих.
— Эй, ты кто? А если я тебе по морде?! Ну-ка, развяжи меня быстренько, транссексуал недоношенный! — начал закипать я.
Гадский мужик, который экс-девица, вместо ответа подскочил еще ближе и стиснул мои виски своими ладонями. Не успел я выдать что-то еще возмущенное, как в моем межушном пространстве будто ударила молния и я отрубился.
***
Сознание возвращалось ко мне постепенно — какие-то шорохи вокруг меня заставили сконцентрироваться, открыть глаза и попытаться оценить происходящее, а желательно и выбраться из оного. А происходило следующее — этот фашист-извращенец разрисовал каменный пол вокруг моей кровати-дыбы какими-то кругами и закорючками, уселся в кресло неподалеку и теперь буравил меня недобрым взглядом:
— Понимаешь меня?
— А не должен? — попробовал я поерничать и тут произошло нечто очень странное, даже для этой нелепой ситуации. Этот урод поднял правую ладонь и с нее сорвалась небольшая такая молния. То, что ударила она по мне — меня уже не удивило. Да и вообще мысли вылетают из головы, когда тебя прошивает разряд тока, хэх…
— Хамство, слизняк, сокращает жизнь и делает ее остаток невыносимым. Я дал тебе знание общего языка, никчемный! Так что, да, ты должен меня понимать. Да и владелец этого тела, — ткнул этот гад на меня, — язык знал.
Какой владелец тела? Что за бред? Я на рефлексах попытался осмотреть видимые части тела, что затруднялось моей фиксацией, увидел только верх груди и… это была не моя грудь! Да, мужская, но мужчины — совсем молодого, скорее юноши! Никаких седых волос, никакой возрастной деряблости (увы, годы брали свою дань), никаких шрамов справа от осколочного ранения — памяти от высадки в Прибалтике в 44-м — ничего! Будто мне пришили тело юноши! Да и ощущения в организме были странные — не тянула привычно поясница, не беспокоила аритмия, не напоминали о себе старые ранения… Еще б я не висел на дыбе… И язык — я понимал все, но это точно не русский, не хорошо знакомые немецкий-английский и, вообще, не напоминающий что-либо знакомое, разве что отдаленно чудилось родство с латынью.
— Ты же библиотекарь? Кстати, ложь я различаю отлично и если не хочешь дополнительной прожарки — отвечай правдиво с первого раза! Считать бы прямо твою память, но ритуал может осложниться.
— Да, библиотекарь… был когда-то, специалист по библиотечно-информационному делу, на пенсии! — по барабану на эту помесь гаррипоттера с Василисой Премудрой! Со странностями можно разобраться и потом. А вот выбраться отсюда надо. Стараясь не сильно дергаться, я попробовал пошевелить руками и ногами, а потом и просто понапрягать мышцы, чтобы определить надежность моей упаковки. М-да уж… надежда была слабой и умерла без долгих мучений. Ощущение, что кроме ремней на лодыжках и запястьях, меня еще и дыба сама притягивает.
